уже в начале наших отношений, а я считала, что мне рано быть матерью. Я боялась, а Артур принял мой страх и не настаивал, ведь у нас столько времени впереди, но впереди нас поджидал Дима с волшебными укольчиками витаминов, укрепляющих систем и лживыми словами.
Мы потеряли с Артуром друг друга намного раньше. Это произошло не в момент, когда он позарился на секретаршу. Никто из нас не боролся, а плыл по течению. Шесть лет я верила Диме и его врачам, а у самой мысли не проскользнуло, что в красивой и богатой клинике воняет гнилью лжи. Шесть лет, которые пролетели незаметно, я думала, что хочу ребенка, но ничего не предприняла и не оглядывалась по сторонам.
Артур выскакивает на улицу, и я перевожу взор на юриста, который неловкой улыбается:
— По статистике мужчины чаще сбегают с бракоразводного процесса, чем со свадеб. Вы знали?
— Нет.
— Они не просто сбегают, а скрываются.
Почему я потеряла пять лет, спрятавшись якобы за страхом, а другие шесть прикидывалась безвольной амебой? И тут в голове всплывают слова моей мамы из детства: “Да лучше бы я тебя не рожала. Ты мне всю жизнь испортила, здоровья лишила! Ты мое проклятие! Отец после твоего рождения пить начал!”.
— Ну, — юрист усаживается за стол, — может, сейчас побегает, подышит и вернется?
— Я готова подписать все документы, — смотрю в его круглое улыбчивое лицо.
— Нам надо обсудить вопрос о разделе имущества…
— Я ни на что не претендую. Я вышла замуж, можно сказать, с голой жопой…
— Не порите горячку.
— Я устала, я просто хочу развод. Мне ничего не надо…
— Артур готов оставить вам дом и общий семейный депозит в банке, который был открыт год назад…
— Вы меня слышите?
— На депозите на данный момент лежат… — юрист вытаскивает бумаги, перелистывает их и продолжает, пробежав глазами по строчкам, — лежат десять миллионов двести тысяч пятьсот рублей.
— Я на этот депозит ни копейки не вложила, — цежу сквозь зубы.
— А это уже неважно, — юрист равнодушно улыбается, — возможно, вы хотите что-нибудь оспорить?
— Хочу.
— Что?
— Я хочу оспорить решение Артура оставить мне дом и его деньги.
— Я подозревал, что с вами будет сложно.
— Я хочу взять и максимально спокойно развестись, — тяжело вздыхаю я.
— Тогда вам придется смириться с решением Артура Борисовича.
— Мне не нужны его деньги.
— Отдайте их мне, — юрист смеется и кладет ворох бумаг передо мной. — Переоформление документов на дом и депозит займет не так много времени. Если вам тяжело всем этим заниматься, то внизу вы найдете доверенность на мое имя.
— Мне этот дом…
— Я и его продажей могу заняться. Все вопросы решаемы, Вита. Я понимаю ваше желание спрятаться и быть гордой птицей, но это глупо. Вы имеете полное право на дом, на деньги.
“Ты мелкая упрямая дрянь, — звучит в голове голос отца, — я хотел сына, а у меня его не будет! Из-за тебя!”
“Я так орала, что меня слышали на первом этаже, — с презрением вещает мама из прошлого. — Я сознание теряла. Я чуть не сдохла. Что ты ревешь? Ты всего-то поцарапалась, а тебе еще рожать.”
— Вита, — вырывает меня юрист из размытых пятен прошлого, — держите.
Протягивает салфетку с ласковой улыбкой.
— Я плачу, да?
— Да, — он кивает. — И это нормально. Кто-то убегает, а кто-то плачет. И всем непросто. И вам стоит обратиться к психологу, чтобы пережить этот период.
— Не буду спорить, но, вероятно, моя проблема куда глубже, чем развод, — прижимаю салфетку к нижнему правому веку. — Все перевернулось с ног на голову. Я думала, что не знала Артура, но… я не знаю себя. И мне не стоило выходить замуж, ведь я очень незрелая личность, пусть и делаю вид, что я такая. Спряталась за Артуром, сложила лапки и… Простите… — слабо улыбаюсь. — Это не ваша забота.
— Я все понимаю.
Промакиваю салфеткой второе веко и говорю:
— Дом, пожалуй, стоит продать. И можно ли вырученные деньги перевести на семейный счет, который станет моим личным?
— Да.
— У вас есть ручка? — распрямляю плечи и медленно выдыхаю.
Глава 25. Найдите его... Живым...
— Где он?! — вылетаю из пустого кабинета Димы, и медсестра вжимается в спинку стула.
— Его сегодня не было…
Не защитил, не уберег, подставил под удар…
— Говори, сука, — нависаю над медсестрой, которая всхлипывает. — Что вы кололи моей жене?!
Задушу прямо в приемной, если она посмеет отнекиваться и зайду в каждый кабинет…
— Я не знаю, — медсестра всхлипывает, — только подозреваю… И… — она вся дрожит, — боюсь, что и…
— Что?!
— Вы же тоже иногда капались у Димы…
У меня в голове только одна мысль: убить и неважно каким способом.
— Он, возможно, подделывал анализы. У него есть доступ в базу нашей лаборатории. — медсестра сглатывает. — Я не думаю, что врачи, к которым он направлял анализы и вашу жену могли заподозрить что-то неладное, чтобы забить тревогу…
— Что он ей колол?
— Я, правда, не знаю, — медсестра всхлипывает, — я лишь однажды увидела, как он одну ампулу менял в упаковке с витаминами перед приходом Виты. Около месяца назад. Возможно, противозачаточные уколы…
— Возможно? — рычу я ей в лицо.
— Это лишь мои подозрения… У меня нет никаких доказательств на руках, но, вероятно, если ваша жена сдаст кровь на прогестерон, он будет повышен. В разы.
— Я думаю, что она уже это сделала, — меня тошнит, и я не чувствую своих конечностей. — И, похоже, все не очень хорошо.
Я выхожу из приемной, плетусь по просторному и светлому коридору, а затем очухиваюсь посреди поля от своего же крика, что летит к белым облакам над головой. Я слышу свой нечеловеческий ор будто со стороны. В колени впиваются острые камни, что скрыты под травой.
Не защитил, не уберег, подставил под удар и… предал. Предал у нее же на глазах, почувствовал себя каким-то небожителем, которому дозволено все, а на деле — идиот и мразь. Мразь, которая водит дружбу с подонками и уродами, доверяет им и впускает в
