Книга Страницы зеркал - Вилен Виленович Тимирязев

это не отрава, просто передал Аннет. Она сделала глоток, погрузив горлышко бутылки довольно глубоко в рот, что вызвало не совсем подобающие ситуации ассоциации. После нескольких глотков нежное уютное тепло овладело телом, грубое одеяло слегка покалывало обнаженную кожу, камин потрескивал, бросая тени на стену и подкрашивая бледное лицо моей компаньонки.

– Как думаешь, зачем Творец нас спас?

Полбутылки выпитого на голодный желудок после пережитого неминуемо подтолкнули девушку к некоему философствованию.

– Вообще-то это я нас спас, ну, и немного повезло.

Почему-то циничный ответ показался наиболее подходящим.

– Ты понимаешь, о чем я. В нас словно вселилась жизнь там, на корабле, остальные были похожи на безвольных кукол, образы в черно-белом кино. А тебе спасибо, лично от меня.

Она придвинулась, обняла за шею, и еще – сладкое, горячее, терпкое прикосновение ее полных губ… Я обнял ее, но она ловко вывернулась.

– Не увлекайся, я на голодный желудок не привыкла заниматься любовью, тем более с полузнакомым мужчиной.

Снова этот ее грудной смех с запрокидыванием головы назад.

Она была права, безусловно, наше чудесное спасение нужно было оправдывать дальнейшими собственными действиями, более конструктивными, нежели телесное соитие. В итоге, накинув на себя брезентовое подобие шкуры, я отправился охотиться на мамонта. Дождь молотил по крыше хибары, стекая в металлическое корыто, полное воды: по крайней мере, смерть от жажды, а если вскипятить, то и от дизентерии, в ближайшее время нам не грозила. Тропинка, выложенная мокрым камнем, вела к маяку, зайдя за угол, я обнаружил в паре миль деревеньку, над крышами даже поднимался дым, оказалось, мы не в таком уж забытом Богом захолустье. Решив обследовать для начала ближайшие окрестности, я поднялся по ступенькам, ведущим к башне. Металлическая дверь была притворена, но не закрыта. Лязгнув и заскрипев давно не смазываемыми петлями, она пустила меня внутрь сырого, с запахами водорослей, прогорклого жира и плесени каменного цилиндра. Свет, проникающий сюда через узкие бойницы окон, особенно в такую мрачную погоду, давал лишь самое грубое представление о помещении, приходилось придерживаться стен и ощупывать путь перед собой руками, чтобы не рухнуть вниз или не наткнуться глазом на неудачно торчащую палку.

В итоге не очень приятного подъема по разновысоким ступеням я оказался в достаточно просторном помещении, где был установлен, собственно, фонарь. Довольно сложная конструкция с пришедшим, видимо, в негодность поворотным механизмом, емкости с отвратительно пахнущей, вероятно, горючей субстанцией (я слышал, что в маяках использовали иногда китовый жир), пара деревянных столов, служащих, что было понятно из лежащих предметов, как для обслуживания устройства, так и для принятия пищи. Приятно порадовали трофеи – медный чайник, пара кружек, нож, тарелки, непромокаемый плащ и (!) старинного вида сабля (ох, был все-таки старик, почему-то решилось, что это был старик, пиратом). Из нескольких окон башни открывался прекрасный обзор на округу, на северо-западе еще продолжал подниматься дым от сгоревшего дирижабля, неподалеку можно было разглядеть лошадей и телеги – видимо местные пейзане подъехали то ли полюбопытствовать, то ли помародерничать малость до прибытия властей.

Тут мне пришло в голову, что нас здесь, на заброшенном маяке, вряд ли кто вознамерится искать – расстояние до места катастрофы слишком велико, а то, что выживших там нет – слишком очевидно. Но, с другой стороны, что может быть заметней на фоне грозового неба, чем свет давно не работающего маяка? К счастью, несмотря на неисправность механизма, весь инструмент для розжига огня был в готовности, и спички специальные и форсунка какая-то для запала, в общем, через пару минут я снова мог помогать морякам обрести ориентир в бурном море. Мой сигнал не остался незамеченным и на суше, и вскоре пара повозок со стороны места трагедии двинулась в сторону маяка. Убедившись в серьезности их намерений, я при помощи специальной крышечки на палке погасил огонь и предпочел спуститься к Аннет со своей добычей.

– Где ты был? Я начала волноваться.

– Открывал новые земли для своей королевы и совершал нападения на испанские галеоны.

Вид мой, особенно с саблей был вполне победительный.

– Прикройте свою наготу, Ваше величество, наши возлюбленные подданные едут поприветствовать тебя.

Это было уже практически хамство, но я был воодушевлен своими достижениями. Надо отдать ей должное, она прониклась моей уверенностью и приняла правила игры – старое одеяло было перекинуто через плечо со всей возможной элегантностью. Гости не заставили себя ждать, вскоре послышались и топот копыт, и ржание, и возбужденно-подозрительные голоса. Пришлось выйти им навстречу, пока сомнения их не усилились. Это были совершенно грязно-коричневого – как в одежде, так и в лицах – люди, речь их была столь далека от лондонского диалекта, что понял я их не сразу, тем не менее, удалось их успокоить и рассказать в общих чертах о нашем счастливом спасении.

В дом они (почему – выяснится позже) входить категорически отказались, но были крайне счастливы получить одну бутылку рома из моей коллекции, более того, было обещано снабдить нас кое-какими продуктами, и, к моему удивлению, через час после отбытия делегации, к нам прибежал изрядно запыхавшийся мальчик с половиной хлеба, десятком картофелин, полудюжиной яиц и небольшим куском сомнительного бекона. Он же и передал, что староста отправился уже в поселок, где есть телеграф, дабы сообщить властям о случившейся катастрофе, ну и заодно передать о нас, так что, завтра, не сомневайтесь, ну, в крайнем случае, в понедельник к нам приедет полиция. На этом гонец удалился, оставив нас надвигающимся сумеркам.

Предприняв на всякий случай кое-какие меры предосторожности, а именно – подперев дверь тяжелой скамьей, я почувствовал себя в относительной безопасности, если мерять по последним дням моей жизни – почти в полной. Сомнительно, конечно, что я смогу справиться с этим сбродом саблей, вздумай они нас линчевать ночью, но агрессивных намерений я в них не заметил. Чтобы Аннет сама по себе заинтересовала их не слишком чистые души в плотском смысле, я не увидел, а отсутствие у нас богатств, для целей грабежа, было очевидно. В итоге через полчаса чайник кипятился, картошка пеклась, наполняя комнату ни с чем не сравнимым ароматом, особенно на фоне накатившего голода, яйца с беконом были предусмотрительно оставлены на завтрак. Одежда наша высохла к тому времени, и мы переоделись к романтическому ужину.

Бутылка рома была добита, очаг уютно потрескивал, тень котелка дрожала на стене, костюм Арлекина отливал золотом, ассоциации как-то плавно перешли к театру и к сказке про Карабаса.

– Помнишь, как Буратино проткнул нарисованный на стене очаг?

– Да, детская сказка.

– Хорошие сказки никогда не бывают только