социализмом, − продолжал он с горечью, − мне хотелось поведать о нем всем вокруг. Я отдавал все время, деньги, здоровье, чтобы передать свои знания другим. И делал это охотно, был счастлив в полной уверенности, что люди будут рады узнать истину, что они стоят тех жертв, которые я приносил для них. Но теперь я понял, что это не так.
− Но даже если вы больше не верите в необходимость работать в защиту социализма, зачем вы выступаете против него? Вы вправе не жертвовать собой ради блага других, но зачем вы причиняете зло людям? Если вы не хотите помогать установлению лучшего строя, то не помогайте хотя бы господствующей системе.
Человек со шрамом рассмеялся горьким смехом.
− О, для этого есть довольно веская причина.
− Боюсь, вы не сможете привести мне причину, которую я счел бы веской.
Человек со шрамом снова расхохотался неприятным, безрадостным смехом, сунул руку в карман брюк и вытащил горсть серебряных монет, среди которых поблескивали одна или две золотых.
− Вот моя причина. Когда я посвящал свою жизнь и все свои способности моим товарищам рабочим, когда я пытался научить их, как разбить цепи, объяснить им, как спасти детей от нищеты и позорного рабства, я не хотел за это платы. Я делал это из любви к людям. А они отплатили мне ненавистью и побоями. Но, с тех пор как я помогаю их хозяевам обкрадывать их, они относятся ко мне с уважением.
Баррингтон ничего не ответил, а человек сунул деньги в карман и небрежным жестом указал в сторону толпы.
− Поглядите на них! − продолжал он с презрительным смехом. − Поглядите! На людей, из которых вы хотите сделать идеалистов! Поглядите на них! Одни ревут и воют, как дикие звери, или хохочут, как идиоты, или стоят с тупым видом без проблеска мысли на лице, слушая ораторов, чьи слова ничего не дают их никчемным мозгам, глаза же других горят от дикой ненависти к их же товарищам, они рады любой возможности спровоцировать драку, чтобы утолить звериные свойства своей натуры, они жаждут крови. Неужели вы не видите, что эти люди, которым вы хотите объяснить свой план возрождения мира и учение о новейшем братстве и любви, большей частью стоят на уровне готтентотов? На самом деле их интересуют только пиво, футбол, тотализатор, ну и, конечно, еще одно занятие. Самое большое их желание − чтобы им разрешили работать. И ничего лучшего они не хотят и для своих детей!
Никогда в своей жизни они не мыслили самостоятельно. Вот они, эти люди, которых вы надеетесь воодушевить высокими идеалами! С таким же успехом из кучи дерьма можно сделать золотую брошь. Попробуйте образумить их, поднять и научить их высоким истинам. Посвятите всю свою жизнь и свой ум улучшению условий их жизни − и вы обнаружите, что они-то и есть ваши главные противники, с ними-то вам и приходится сражаться. Они возненавидят вас и при случае могут разорвать вас на части. Но если вы разумный человек, вы употребите свои таланты и ум для собственной выгоды. Не думайте о социализме или каком-нибудь другом «изме». Используйте свои способности для добывания денег − каким способом, не важно, тут все средства хороши. Не можете добыть их честным путем, обманывайте, крадите, но добывайте! Деньги − единственная реальная ценность. Делайте, как я, − обкрадывайте их, эксплуатируйте, и тогда они вас станут уважать.
− В чем-то вы правы, − сказал Баррингтон после долгой паузы, − но все же есть ценности повыше. На нас давят, нас создали определенные обстоятельства, но остаются дети, и они стоят того, чтобы за них бороться.
− Это сейчас вы так думаете, − ответил его собеседник, − но придет день, когда вы встанете на мою точку зрения. Ну а дети... что ж, если родителям не больно смотреть, как их дети вырастают полуголодными рабами, я не вижу, почему нам с вами следует волноваться по этому поводу. Если хотите, − продолжал он после паузы, − я могу предложить вам кое-что существеннее вашего социализма.
− Что именно?
− Послушайте: вы социалист, ну, что ж, я тоже социалист, у меня хватает ума, чтобы понимать, что социализм осуществим, неизбежен и правилен; он победит, когда большая часть населения будет настолько просвещенной, что потребует его установления, но вам никогда не удастся просветить этих людей в спорах с ними или путем убеждения, потому что они просто неспособны воспринимать абстрактные суждения, − теория для них недоступна. Вы ведь знаете, что сказал покойный лорд Солсбери, когда кто-то предлагал создать для них бесплатные библиотеки; он сказал: «Они не хотят библиотек, дайте им цирк». Как видите, либералы и тори понимают, с кем они имеют дело, они понимают, что, хотя по виду это взрослые люди, разума у них как у малых детей. Вот почему можно так долго обманывать их, запугивать и обкрадывать. Но ваша партия упорно относится к ним как к разумным существам. В этом и состоит ваша ошибка, вы просто зря тратите время.
Их можно учить только на примерах из практики, и количество таких примеров с каждым днем прибавляется. Трестирование промышленности − практический урок, демонстрирующий возможность коллективной собственности, − со временем даже они поймут это, поймут из горького опыта, а не из теоретических разговоров, что они должны либо стать хозяевами трестов, либо погибнуть, и тогда, только тогда они дорастут до социализма. А пока мы занимаемся выборами. Неужели вы думаете, что есть какая-нибудь существенная разница − кто из этих двух людей победит?
− Нет, конечно.
− Ну так вот, поскольку вы не выставили своего кандидата, один из этих двух кандидатов неизбежно будет избран, − так почему бы вам не отхватить несколько фунтов, работая на того или другого? Ведь многие избиратели просто не могут сделать выбора между ними, и не нам с вами осуждать их за это. Слово от вашей партии поможет им решиться на что-то. Раз у вас нет своего кандидата, вы не причините вреда социализму, а для себя кое-что выгадаете. Если хотите, пойдемте, я представлю вас доверенному лицу Светера − об этом никто ничего не узнает.
Он взял Баррингтона под руку, но тот высвободился.
− Поступайте как вам угодно, − сказал человек со шрамом, делая вид, что не обижен. − Вы лучше знаете, что вам нужно. Вы можете, если вам нравится, стать хоть святым, но, что касается меня, с меня довольно. Впредь
