курс на восток. Не все кудрявые суда были белы, как сахарная вата. Хватало и серых, тех, что не прочь побрызгать слепым дождичком.
Улыбка недолго гостила на плоском лице водителя Серёжи. Он вспомнил, что вечером ему развозить по домам пьяных оперов. Приглашения к столу Серёжа не удостоился. В подразделении он имел статус случайного попутчика. Сутулов приказал ему оставаться на связи, чтобы подъехать к концу сабантуя.
— Чего ворон ловишь? — упрекнул водителя Петрушин. — Достань мангал из багажника.
Реакция на слова майора последовала нулевая. Прапорщик Серёжа не праздновал дембеля, одной ногой стоявшего на гражданке. Велик был шанс, что, вернувшись в ППС, Серёжа повстречает пьяницу-усача на скудно освещённых улицах родного города. И тогда он научит его правилам поведения в общественных местах.
Имитируя тугоухость, водитель с преувеличенным вниманием разглядывал перистый конденсационный след, рождаемый набиравшим высоту самолётом.
Качать права не входило в принципы позднего Петрушина. Открыв крышку багажника, он взялся за тяжёлый закопчённый мангал, одолженный у шашлычника Муслима с Первомайского рынка. На подмогу майору пришёл Рязанцев, успевший разгрузить салон.
Андрей экипирован, как заправский курортник средней полосы — шорты, десантная маечка, сланцы на босу ногу. Ветровку, захваченную на случай похолодания, он бросил на перила беседки.
Серёжа молча плюхнулся на сиденье «жигулей» и саданул дверью. «Шаха» сорвалась с места, истошно сигналя. Убойщики вопросительно переглянулись — подобных выкрутасов за товарищем водителем раньше не наблюдалось.
Рязанцев с Петрушиным, оба рукастые, хорошо работали в паре. Быстро собрали мангал и установили над старым кострищем. Словно играючи, Валера переколол охапку привезённых из города берёзовых чурбаков. Андрей грамотно складывал полешки в жаровню. Сейчас народ набаловался покупать готовый уголь в бумажных пакетах. Рязанцев, разумеется, не стал транжирить деньги на ерунду. Новомодную жидкость для розжига с успехом заменила мятая газета. Дрова занялись с первой спички.
Петрушин принёс с речки ведро воды. Поставил его в тени и бережно пустил в плавание девять бутылок «Беленькой» и одну «Абсолюта». Шесть полторашек «Ярпива» сложил в прочную капроновую сетку, которую притопил у берега, привязав верёвкой к стволу ивы.
Опасаться за сохранность горячительных напитков не приходилось. Ими заведовал профи.
Андрейка разделся до плавок и окунулся. Вода в Клязьме холодная, а течение норовистое, тащит на середину, не понежишься на спинке, раскинув руки. Зато заряд бодрости получил.
Валера ограничился тем, что скинул рубашку. За последние месяцы он сильно исхудал. Впала широкая грудь, обмётанная жёстким седеющим волосом. Почти каждый вдох сопровождался мокрым клёкотом. Беззащитно торчали ключицы. Серая сухая кожа обтянула рёбра, выставив их напоказ. На уровне пятого межреберья, напротив сердца, белел тонкий шрам длиною в сантиметр.
Три года назад Петрушин зашёл проверить притон на Эстакаде. Словившая «белочку»[369] хозяйка вместо «здрасьте» саданула гостя кухонным ножом в грудь. Бабы — мастерицы убивать с одного замаха. Но тут удар ослабило удостоверение в нагрудном кармане. Пробив двойной толстый картон, обложенный кожзамом, острие застряло в ребре.
Накануне пенсии Валера замкнулся в себе. На расспросы, что он будет делать на гражданке, отвечал лаконично: «Рассматриваю варианты». Многозначительность фразы была липовой. Вариантов негусто. Охранник на базу «Посылторга», да охранник в сетевой магазин «Грошик». И там, и там обязанности сторожа, чепуховая зарплата, отсутствие перспектив роста. А ведь на пике своей карьеры, по должности опера по особо важным, Петрушин разматывал такие убийства, про которые кино можно снять круче «Улиц разбитых фонарей».
Заготовщик вправе махнуть до начала банкета. Валера деликатен. Выудив из ведра бутылку, с хрустом стронув пробку с резьбы, он спросил безразличным тоном:
— Глотну?
— Конечно, — Рязанцев улыбнулся.
Петрушин бесшумно налил в пластиковый стаканчик на три пальца. Степенно выпил, не оставив врагу ни капли. Смуглая горбоносая физиономия дембеля осталась невозмутимой. И только после глубокой затяжки «балканкой» глаза его подёрнулись блаженной поволокой. Процесс пошёл…
Основная масса коллег подвалила, когда первая партия шашлыка была готова к употреблению. Из кособокой «буханки» дежурной части бодро десантировался оперсостав.
Сутулова и Капустина нынче отличали не только габариты, но и расцветки камуфляжа.
— Я щас с-слюной за-ахлебнусь! — весь обед проторчавший в прокуратуре подполковник алчно всосал ноздрями ароматы жареной свинины.
Малов выпрыгнул из УАЗа с футбольным мячом подмышкой. И сразу принялся его набивать. Мячик казался привязанным к его мельтешащим ногам. Саня вырядился в форму «Манчестер Юнайтед» — красная футболка, белые трусы, чёрные гетры. Спину украшали надпись «Ronaldo» и большая цифра «7».
Опер по розыску автотранспорта Дима Ломидзе, грузин острожского розлива, выбил у Малова мяч, погнал по лугу. «Ronaldo» рванул за ним. Догнал и вернул мячик, защитив честь своего кумира, замахнувшегося на титул лучшего игрока чемпионата Европы, проходящего в Португалии.
Лёва Муратов прибыл с неразлучной гитарой, а Серёга Сердюк — с пузатым бумбоксом «JVC». То есть музоном гулянка была обеспечена.
Единственная женщина Ира Сырова, вылезая из кабины, громко предупредила:
— Я часик потусуюсь и уеду на такси. А будете материться, мальчишки, свалю ещё раньше.
Подчинённая Муратова сидела на линии потеряшек. Говор у Ирки мягкий, певучий. Она перевелась из Сибири. Ей к тридцати пяти, супруг — вояка, сын — школьник. Подолом Сырова в мужском коллективе не крутила, но коротких юбок не чуралась. Охотно демонстрировала главное достоинство фигуры — стройные, в меру полненькие ножки. В её лице просматривались черты мультяшной обезьянки: она губастенькая, с чуточку приплюснутым носом болтливая брюнетка. Ехать на природу в мини Ира не рискнула, переоделась в джинсы.
Хмурый Савченко, присев на корточки, закурил. Когда впереди маячат перспективы увольнения и суда, не до веселья.
Рязанцев подошёл к нему, поздоровался.
— Володь, не сдавайся раньше времени. Я выкарабкался, почему ты не сможешь?
Савченко натужно улыбнулся. Кивнул, соглашаясь из уважения, но взгляд его остался тухлым.
Андрейка нашёл бы ещё слова поддержки, но его присутствие срочно понадобилось у мангала. Там оголодавший Сутулов покушался на шампур с румяными ломтями мяса.
— Борисыч, давай организованно начнём.
— А ч-чего тя-ануть? Вп-перёд и с пе-есней!
— Без начальства нельзя! — Сердюк грудью заслонил дымившийся мангал. — Роман Александрыча надо дождаться.
— Это т-тебе, са…салага, он н-начальник, а мне ни х-хрена!
— Борисыч, ну некрасиво получится, — давил на совесть Рязанцев.
Всё-таки подполковник изловчился оторвать кусок и быстро его счав-кать, дурашливо хахалясь. Заморив червячка, он прикурил от головешки и начал подкалывать Андрейку. В своей любимой манере — вроде в шутку, но с язвой:
— Харэ, м-молодой, на…наотдыхался! В п-п…п-понедельник тебя хе-хе… бла…б-блатная р-работёнка ж-ждёт. П-прокуратура при-идумала эксгумацию т-тру…трупешника М-молоткова п-проводить.
— Опознание, что ли, будут делать?! — простодушно изумился Сердюк.
— 0-одежду хо…хотят и-изъять и на…назначить э-экспертизу по ча-а-стицам. С-сравнить с-с че…чехлами из «бэхи» Жи-идких. П-понял, бе…
