несколько звонков, один из них — начальнику следственного отдела, и рассказал, что закрытое давно дело следует снова открыть.
Костя на всякий случай тоже позвонил своим и велел Вене Шилкину присмотреть за отцом погибшего Вити Санникова. Мало ли как обернётся дело? Может быть, он и есть этот самый маньяк, вместо которого посадили безвестного бомжа.
Автомобиль Иваныча остановился у ворот автобазы. Следователь хлопнул дверью, подошёл к воротам и попросил охранника позвать Антипова. Спустя пять минут через проходную к ним вышел мужчина в замасленной робе.
Иваныч представил друг другу Антипова и Степнова. Хотел посадить всех в машину, чтобы там поговорить, но, осмотрев грязную рабочую куртку трудяги, передумал. Усевшись на багажник, он, покачивая огромными усами, стал рассказывать о том, что недавно произошло. Антипов стоял бледный, сжав кулаки и стиснув зубы.
— Значит, кошмар не закончен, — сказал он, когда Иваныч умолк.
— Не закончен, — кивнул Иваныч. — Но это не всё. Один из убитых детишек — сын Гвоздя. Помнишь Гвоздя? Вы ещё надо мной издевались, когда ты с ними дружить стал. Нам тогда было лет по пятнадцать.
— Помню… — упавшим голосом сказал Антипов.
— Ничего рассказать не хочешь? — Иваныч слез с багажника. — Ты что-то должен знать.
— Я… — Антипов замялся. — Знаешь… Я не могу об этом говорить.
— Если я вызову тебя повесткой, то придётся рассказать всё, что ты знаешь и о чём догадываешься.
— Я… я не могу.
Антипов сник.
— Повестку прямо сейчас написать? — Иваныч открыл дверь, взял с заднего сиденья папку и достал бланк. — С нами же и поедешь, подвезём.
— Нет… не надо. Сигареты есть?
— Я не курю уже десять лет. Следователь Степнов, а у вас не будет сигаретки?
— Бросил, — ответил Костя. — Но ради такого дела могу купить.
Он отошёл, и купил в ларьке «Петра» и зажигалку. Вернулся и положил на крышу машины. Антипов протянул руку, схватил пачку, дрожащими пальцами сорвал целлофан, выдернул фольгу, неровно её оторвав. Вытащил сигарету, уронив при этом две. Щёлкнул зажигалкой и жадно затянулся.
— Не тяни, давай говори, если что-то знаешь, — сказал Иваныч.
Антипов сгорбился, и посмотрел на следователя испуганными глазами.
— Я ничего не знаю… Я… послушай, я могу рассказать это только тебе. Но подписывать ничего не буду. Ясно?
— Ясно. Говори.
— Я… когда я стал с той компанией ходить… Ну, помнишь, Гвоздь, Дылда, Сапа…
— Помню-помню, — с непонятной для Кости иронией, сказал Иваныч. — Однажды они уговорили тебя вызвать меня из дома и знатно отмудохали.
— Заставили, а не уговорили, — быстро проговорил Антипов.
— Неважно, — бросил Иваныч. — Давай дальше.
Повинуясь ему, будто подпав под гипнотический взгляд, Антипов заговорил:
— В общем, мы с ними часто шалили. Баловались. Стёкла били, пацанов в подворотнях ловили. Иногда пьяных мужиков лупили и раздевали. Веселились, в общем.
— Знаю я, как вы веселились, — заметил Иваныч.
— Ну… — Антипов замялся. — В общем, однажды… Нет, я не буду этого рассказывать…
— Сказал «А», говори и «Б», — повысив голос, сказал Иваныч. — А там и дальше по алфавиту.
— Да… сейчас расскажу… — сразу сдался Антипов. — Можно ещё сигарету?
Он выбросил окурок, взял ещё одну сигарету, уронив под ноги две, раскурил её.
— Не тяни кота за яйца.
— Да… Сейчас расскажу, — вытянув чуть ли не полсигареты одним «пыхом», Антипов опустил глаза. — В общем, моего сына… и сына Гвоздя убил тот сантехник.
— Сантехник? — спросил Степнов. — Какой ещё сантехник?
— Да он и не сантехник… — Антипов затянулся ещё раз, не поднимая головы. — Бомж… В подвале.
— Это которого мы посадили? — Иваныч спрыгнул с багажника. — О чёрт, может быть, он сбежал? Нужно запрос дать.
— Н-н-н-нет, другой бомж… — поспешил сказать Антипов.
— Ничего не понимаю. Ты можешь внятно рассказать?
Антипов поднял глаза на следователя Симоновича, глаза его метались из стороны в сторону, как бешеные.
— Могу, — сказал он. — В общем… Повторяю, всё, что я сейчас расскажу… Я под этими словами подписываться не буду! Да и не поверит никто, — он еще раз затянулся, докурив сигарету до фильтра, и щелчком отбросил ее. — Короче, мы втроём — я, Гвоздь и Сапа — вляпались в историю. Начиналось всё с того, что мы, курнув травки, шатались по вечерам по району и трясли пацанов. У кого отнимали деньги, у кого шмотки. Кого просто били. По приколу, пинаешь его, а тебе смешно — ржёшь, как лошадь. Развлекались, как могли. А однажды мы зашкерились в подвал и увидели там бомжа. Рядом с ним лежала колода карт, он будто с кем-то недавно играл. Ну, или пасьянс раскладывал. А может, просто спёр где-то колоду. Она была практически новая. Не знаю, почему мне это запомнилось — сверху лежал джокер. Точно такой же, как в том подвале, где убили моего сына. А может, и тот же самый. Там горела лампочка, и было, если и не светло, то и не темно. Бомж спал на каком-то рваном обоссанном матрасе. Тут Гвоздь и говорит: «А давайте приколемся, будто это сантехник Потапов». «Какой ещё к хренам Потапов? — спросил его Сапа. — Это обычный бомж, и воняет от него, как от помойки». «Ты что, стишок не знаешь? — сказал Гвоздь и продекламировал: «Дети в подвале играли в гестапо. Зверски замучен сантехник Потапов». Сапа заржал, я тоже. Стих смешным очень показался. «Давайте в гестапо поиграем? — предложил Гвоздь. — Чур, я буду начальником. А вы будто притащили к нам в подвал партизана». Ну, и мы стали его пытать и допрашивать. Бомж орал, но тайны не выдал — он даже и не понял, чего мы от него хотим. Я пинал его по яйцам — ботинки у меня такие, с металлическими набойками на носках. Гвоздь взял обрезок трубы и стал колотить по его худому телу, а он извивался на матрасе и умолял оставить его. Сапа не отставал от нас, он подобрал с пола доску с гвоздями и долбил ею бомжа по голове. Нам было весело, травка в нас смеялась. А потом бомж замолчал. Он умер. Я был в этом уверен, я знал это. Я испугался. Мы практически сразу пришли в себя и выбежали из подвала. И разошлись по домам. Больше ни с Гвоздём, ни с Сапой я не гулял и с травой завязал.
— Антоха, ты мне сейчас все висяки раскроешь за последние тридцать лет, — мрачно сказал Иваныч, его лихие усы грустно повисли.
— Я ничего подписывать не буду! — закричал Антипов.
— Ладно, успокойся. И что, ты думаешь, что этот ваш бомж не умер? Это он убил твоего сына? И гвоздёныша?
— Почему не умер? — нервно спросил Антипов и тут же ответил: —
