И места в зале, и Хайвитель, поместье семьи Треско, находились на периферии. И если бы наследник Хайвителя не разбил сердце ее сестры, Боуда вынуждена была бы стать частым гостем в этом поместье. Слава богу, подобной угрозы более не существовало. Поместье Треско находилось на одноименном острове в центре архипелага Силли. Архипелаг был самой южной точкой Великобритании – словно часть графства Корнуолл откололась и отправилась в свободное плавание в юго-западном направлении от мыса Лендс-Энд.
Это было лучшее место для никчемного наследника Мейлира и его ужасной матери. Если бы они навсегда остались там.
Леди Треско подняла голову, посмотрела на приближавшуюся к ней Боуду и продолжила рыться в потертой кожаной сумочке. Возможно, искала расческу – если судить по ее растрепанной прическе. Хотя казалось маловероятным, чтобы она носила с собой расческу.
Армерия натянуто улыбнулась Боуде, закрыла сумку и положила ее на место рядом. Место наследника было пустым.
– Насколько я понимаю, Мейлир все еще отсутствует, – заметила Боуда. – Есть известия от блудного сына?
– Никаких, – ответила леди Треско. – Поверь мне, твоя сестра первой бы об этом узнала. Его нет уже полгода. Для Бодины это, должно быть, страшное разочарование?
– О да, именно так. Он мог бы уже давно вернуться в Хайвитель, ведь она так волнуется. Но я спрашиваю из личного интереса, так как в самом ближайшем будущем мне предстоит рассылать приглашения на свадьбу. Хочу уточнить: вам отправлять приглашение на одного человека?
– Как знать, – беспомощно пожала плечами леди Треско. – Так у вас скоро свадьба? Поздравляю. Ваша звезда восходит.
– Спасибо. – Это был автоматический ответ. – Свадьба состоится в Кайнестоне в марте, сразу после третьих дебатов и голосования.
– Третьих дебатов? Удачно выбранная дата для такого политического союза. Хорошо, еще увидимся в Эстерби во время первых.
С этими словами Армерия Треско взяла свою сумку и снова принялась в ней рыться.
Боуда еще с минуту постояла в недоумении. Ей предложили пойти прочь? Очевидно. По крайней мере, этого никто не видел. И все же. Щеки у Боуды горели, когда она спускалась на второй ярус. Должно быть, выглядит сейчас так же вульгарно розовощекой, как и дорогой папочка.
С другой стороны, хотя бы удалось добыть крупицу информации для Дины. Отсутствие новостей о Мейлире Боуда посчитала очень хорошей новостью. Пламенные чувства ее младшей сестры к Мейлиру были вполне искренними, но крайне неуместными. Конечно, Мейлир – вежливый и обходительный малый; но с теми же абсурдными политическими убеждениями, что и его мать. И именно на него Боуда возлагала ответственность за ту глупую идею об отмене рабства, которой была одержима Диди.
И даже с Диди он расстался неподобающим образом. Как сообщила по секрету бедняжка, он просто сказал, что уезжает, чтобы «найти себя». Поскольку этот Мейлир исчез с горизонта, то теперь расстроенной сестрице можно найти достойного мужа. Дине нужен основательный и надежный мужчина, который разделяет интересы их семьи. У Боуды уже было на примете несколько кандидатур.
Папочка вернулся воодушевленным; уселся на свое место – рядом примостилось завернутое в салфетку пирожное. Неугомонный сладкоежка! Боуда снисходительно ущипнула его за щеку и прошептала на ушко:
– Как я узнала от лорда Джардина, сейчас будет нечто интересное.
И снова рев труб, выход канцлера. Зал в ожидании затих. Зелстон подошел к креслу, но не сел, а остался стоять с мрачным видом, держа в руке лист бумаги. Начал без предисловий и реверансов:
– Как канцлер, я имею прерогативу представлять на рассмотрение Дома Света Предложение по своему выбору. Вы должны знать, что представленное канцлером Предложение не обязательно означает, что он его поддерживает. Это может быть просто вопрос, который он считает заслуживающим обсуждения. Именно такого рода Предложение и будет сделано сегодня.
Заблаговременный отказ от ответственности вызвал улюлюканье и свист самых беспокойных членов парламента.
– Что за нелепый анонс! – завопил кто-то с шестого яруса.
– Зачем утруждаться с подобным Предложением? – ехидно выкрикнули с места, близкого к центру власти.
Канцлер не удостоил крикунов ответом. Взглядом холодным и бесстрастным он обвел зал, хотя Боуда видела, как дрожал листок в его руках.
– По завершении этой сессии Молчание будет наложено на всех парламентских наблюдателей, и все члены парламента обязуются соблюдать Тишину.
По рядам Равных пробежал недовольный ропот. Боуда подалась вперед и напряглась, ее переполняло волнение. Никогда еще в ее присутствии эти древние акты – Молчание и Тишина – не налагались публично.
Конечно, «Молчание» было не совсем точным определением. Этот акт не заставлял человека замолчать – он заставлял его забыть. Запрещалось накладывать Молчание на Равных, но Боуда уже давно решила для себя, что без практики этим умением не овладеть. Все канцлеры должны уметь это делать, и Боуда с детства практиковалась на своей сестре. Душка Диди не имела ничего против.
Единственным местом, где разрешалось использовать акт Молчания, был Дом Света – он налагался на простолюдинов, то есть парламентских наблюдателей. Иногда им позволялось стать посвященными в Предложения или другие дела, которые квалифицировались слишком важными или слишком разжигающими страсти, чтобы стать достоянием общественности. Но если канцлер налагал акт Молчания, ПН забывали о Предложении до тех пор, пока канцлер вновь о нем не упоминал.
Сами же парламентарии – Равные – обязаны были соблюдать Тишину. Куда менее жесткий запрет, но все же эффективный. От Равных не требовалось забывать Предложение, но они не могли обсуждать его или иным способом выносить его содержание за пределы стен этого зала, то есть за пределы круга членов парламента. Ходили слухи, что многие семейные тайны были защищены наследуемым актом Тишины.
Спикер Доусон всем своим видом демонстрировала желание опротестовать инициативу канцлера. Боуда удивленно округлила глаза. Исторически сложилось, что акт Молчания использовался в исключительных случаях. Возможно, сегодняшнее Предложение как раз и было таким случаем. Вечеринки, устраиваемые в Оксфорде Гаваром и его друзьями, снискали определенную репутацию: все попадавшие туда девушки-простолюдинки на следующий день как-то подозрительно ничего не помнили. Но в Доме Света оба акта были абсолютно легитимны.
Канцлер спокойно ждал, пока гул не стих. Потом еще раз заглянул в листок, словно не верил тому, что там было написано.
Боуда напряженно наблюдала, закрыв рукой рот. Даже ее папочка выпрямился в кресле и с интересом смотрел на канцлера.
Раздался голос Зелстона:
– Предлагаю отменить безвозмездную отработку немедленно и полностью.
6
Люк
Удивительно, как много можно сделать за десять минут.
