Только М.В. Алексеев внес в работу Ставки какую-то определенность, хотя и весьма своеобразную. 9 января 1917 года он предложил некий компромисс между планами Гурко, Эверта и Рузского — основной удар нанести на Юго-Западном фронте в направлении Львова, локальную операцию провести также на Румынском фронте и вспомогательные — на Северном и Западном. 24 января 1917 года этот план был одобрен императором, а в феврале командирам корпусов всех армий было предложено представить свои соображения не позже первой половины марта и исполнить все предварительные работы: наметить наблюдательные пункты, выбрать места для артбатарей, разработать планы связи, определить количество материалов и приступить к работам. Таким образом, фактическая разработка и подготовка наступательных операций 1917 года начались с конца февраля, приблизительно за четыре месяца до осуществления…
Но самое главное — на апрель 1917 года была запланирована Босфорская десантная операция, которая должна была поставить точку в боевых действиях Румынского и Кавказского фронтов. Ее следствием было бы падение Константинополя и выход из войны Турции, после чего последовал бы неизбежный крах Болгарии…
Однако осуществиться этому плану не было суждено. Март 1917 года стал водоразделом в истории Первой мировой войны на русском театре военных действий. После беспорядков в Петрограде 2 марта Николай II отрекся от престола, власть в стране перешла к Временному правительству. Это повлекло за собой грандиозные перемены как в жизни страны, так и в жизни армии.
Именно Февральский переворот 1917 года стал ключевым пунктом в истории Первой мировой войны для России. Именно к этому стремились как противники Российской империи, так и ее «союзники» по Антанте — в первую очередь Великобритания и США (Штаты вступили в войну вскоре после падения монархии в России, в апреле 1917-го). Ликвидация императорской власти в России дала возможность поставить у власти в стране правительство, которое изначально было послушной марионеткой в руках Запада и за восемь месяцев привело страну к краю пропасти, развалив буквально все сферы жизнедеятельности государства — и в первую очередь армию.
Зачем это нужно было нашим так называемым «союзникам»?.. Да затем, что союзниками их можно было назвать только в кавычках. Россия — победитель в Первой мировой войне — не устраивала никого: ни Великобританию, ни Францию, ни США. А между тем победное завершение войны Антантой в 1917-м приближалось стремительно, ресурсы Четверного союза таяли на глазах. О Босфорской десантной операции, после которой к России отошли бы Константинополь, Босфор и Дарданеллы, уже говорилось выше. Венгерский государственный деятель И. Бетлен в 1934 году так описывал последствия Первой мировой войны в случае победы в ней России: «Если бы Россия в 1917 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги».
Но такая картина категорически не устраивала «союзников» России. Следовательно, с развалом геополитического конкурента нужно было спешить. Затем и понадобилась так называемая «Февральская революция», которая на деле была хитроумно спланированной и тонко проведенной спецоперацией.
Естественно, было бы упрощением видеть в февральских событиях 1917 года только «руку Запада». Переворот никогда не удался бы, не находись Россия в глубоком духовном и идейном кризисе, не найдись в стране множества людей, искренне убежденных в том, что для победы в войне и дальнейшего процветания нужно «сделать все так, как у них», — то есть на Западе. В разрушении империи участвовали самые разные силы — от патриотически настроенных высших военных до пораженцев-большевиков, от всемогущих «общественников» до платных агентов Антанты, от недовольных правлением родственника великих князей до отупевших от постылого сидения в окопах рядовых…
В задачи этого очерка не входит подробное освещение вопроса подготовки Февральского переворота. Мы лишь заметим, что абсолютное большинство высших воинских начальников Русской императорской армии так или иначе были к нему причастны, и ликвидация монархии (или, по крайней мере, устранение правящего монарха) устраивала практически всех в стране, включая некоторых членов императорской фамилии. Очень характерна запись в дневнике генерала А.И. Спиридовича, описавшего «дух времени», царивший в Петрограде 20 февраля 1917 года, за три дня до начала того, что впоследствии назовут Февральской революцией:
«Об уходе Государя говорили как бы о смене неугодного министра. О том, что скоро убьют Царицу и Вырубову, говорили так же просто, как о какой-то госпитальной операции. Называли офицеров, которые, якобы, готовы на выступление, называли некоторые полки, говорили о заговоре Великих Князей, чуть не все называли Великого Князя Михаила Александровича будущим регентом». Далее Спиридович цитирует высказывания одного из членов Государственной думы: «Идем к развязке, все порицают Государя. Люди, носящие придворные мундиры, призывают к революции… Правительства нет… Императрицу ненавидят как сторонницу Германии… Кто пустил эту клевету, не знаю. Но ей верят. С Царицы антипатия переносится на Государя. Его перестали любить. Его уже НЕ ЛЮБЯТ… И все хотят его ухода… хотят перемены… А то, что Государь хороший, верующий, религиозный человек, дивный отец и примерный семьянин, — это никого не интересует. Все хотят другого монарха… И если что случится, вы увидите, что Государя никто не поддержит, за Него никто не вступится».
Цели, которые преследовались различными группами заговорщиков, были разными, но никто из них не отдавал себе отчет в том, что он рубит сук, на котором сидит, и играет на руку врагам страны — как тем, кто воевал против нее с открытым забралом, так и тем, кто изображал из себя преданного друга России…
Одним из таких заговорщиков, искренне желающих добра своей стране и верящих в то, что для этого необходимо устранение монарха, был генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев. И, как это ни ужасно звучит, ничего экстраординарного в занятой им в начале 1917-го позиции не было. Напротив, было бы удивительно, если бы Алексеев продолжал оставаться ярым монархистом и искренне верил в государственные таланты правящего императора…
Вечером 17 февраля 1917 года Михаил Васильевич вернулся из Севастополя в Могилёв. Вернулся не выздоровевшим, а совершенно больным — лечение не помогло, его мучили боли в почках, температура временами поднималась до 39—40 градусов. Почему же Алексеев вернулся, вместо того чтобы лечиться дальше?.. Да потому что события начали развиваться стремительно, соратники по заговору известили его об этом, и его присутствие в Ставке было необходимо. В.И. Гурко начал играть свою партию несколько раньше — еще 4 января он выехал из Могилёва в Петроград, так что на протяжении полутора месяцев Ставка фактически оставалась без руководителя.
С какой же целью ехал в столицу Гурко?.. Формально — для участия в межсоюзнической военной конференции и переговорах о новых военных поставках. Но главная миссия генерала заключалась в другом — заставить императора вернуться в Могилёв. Ведь Николай II отсутствовал в Ставке с 18 декабря 1916 года, со дня убийства Распутина, а такого развития событий планы заговорщиков не предусматривали. Значит, нужно было любой ценой подтолкнуть Верховного главнокомандующего к отъезду в Ставку.
