— Уважаемый, не надо скромничать. Уверен, к вашему мнению прислушиваются многие… Как говорят у нас, хорошо быть скромным, когда ты лучший. А вы ведь лучший из лучших, — слегка подлил патоки я. — Теперь представьте возможные последствия: поднимаю шумиху в прессе, эхо разносится по всему миру, у вашего султана куча проблем, а оно ему надо? По-моему, нет. У себя в Султанате он бы прикрыл все по-тихому, но у нас такое не сработает. Вывод: пока маховик не раскрутился, надо забрать у Мугараба пленницу и полюбовно договориться с ней и ее мужем. Не знаю, какие блага и богатства вы им посулите, но альтернативы нет. Потому предлагаю помочь мне с вызволением похищенной. По рукам?
— Я согласен, — кивнул собеседник. — Вы загнали нас в угол. Но у меня одно условие.
— Какое?
— Мое личное участие.
Я весело подмигнул:
— Это даже лучше, чем я рассчитывал! Когда собираемся?
— Немедленно!
«Немедленно» по-арабийски означало почти целый час на раскачку. Сначала Ахмараджи звонил куда-то, и, думаю, большому начальству, потом вызвал к себе с полдюжины клерков, включая кастрата, и навалил на них кипу распоряжений, потом исчез и вернулся минут через двадцать в неприметном костюмчике, будто не важный посольский чин, а мелкий офисный служащий.
— Ни к чему лишний раз привлекать к себе внимание, — ответил он на мой невысказанный вопрос.
Визирь проживал в съемном особняке, расположенном в пригороде. Добираться туда далеко, но Ахмараджи мигом решил эту проблему: в «конюшне» посольства наряду с роскошными представительскими автомобилями стояли и «лошадки» попроще.
За рулем черного седана сидел здоровенный мужчина.
— Знакомьтесь, лейтенант. Это Джафар, мой шофер и помощник.
Я с интересом разглядел широкие плечи Джафара и торс, накачанность которого не мог скрыть даже мешковатый свитер коричневого цвета.
— Вижу, что помощник что надо. Подковы гнет?
— Нет, сэр. Только медные пятаки, — паровозной трубой отозвался Джафар и добавил виновато в адрес начальника: — Простите, что вмешался.
Он и водителем оказался что надо. Вел спокойно, без лишнего дерганья и суеты, почему-то светофоры всегда давали ему зеленый цвет. Мы фактически ни разу не остановились.
— Джафар — профессиональный гонщик, — не преминул похвастаться Ахмараджи. — Выигрывал много соревнований, и не только на родине.
Видимо, он гордился подчиненным. Тот лишь польщенно улыбнулся.
— Есть еще какие-то скрытые таланты, о которых мне нужно знать? — не преминул спросить я.
— Он, не задумываясь, отдаст жизнь за меня. Предан как собака, — нисколько не смущаясь, сказал второй секретарь. — Когда-то я выручил Джафара из большой беды. С той поры он верен мне и готов на все.
— То есть если вы велите перерезать мне горло, то он так и сделает?
Ахмараджи кивнул:
— И глазом не моргнет. Он родом из древней касты, поставлявшей султану самых отважных и при этом дисциплинированных воинов. А это, знаете, дорогого стоит, наряду с личной доблестью. Джафар не задумывается о приказах, а выполняет их, подобно машине. И не боится ничего, прыгнет с горы, стоит лишь только повелеть.
— Когда-то мне тоже довелось побыть солдатом. Я был гораздо моложе и намного глупее. Грезил высокими материями, хотел совершить подвиг… Не праздновал труса, но, как показала проза жизни, героем так и не стал. И уж тем более не бросился бы с горы по приказу.
— Вы воевали? — медленно спросил он.
— Довелось, — неохотно согласился я.
Особняк, в котором жил Визирь, представлял собой широкий двухэтажный дом, покрытый светло-розовой штукатуркой. Оконные переплеты были идеально-белыми, словно только что выкрашенными, крышу покрывала ярко-красная волнистая черепица.
Ограждение высотой с два моих роста тоже было в штукатурке. Над ним виднелись верхушки раскидистых деревьев — хозяева любили тень. С правого бока от ограды находился зацементированный съезд в подземный гараж. Мы остановились напротив.
Наше появление заметили, в соседнем здании сразу отдернулась шторка на окне мансарды. Я зафиксировал это движение рефлекторно.
Створки гаража были распахнуты. Внутри двое мужчин в комбинезонах автомехаников облепили роскошную, похожую на яхту, машину с открытым верхом.
— Его любимая тачка в гнездышке, значит, и он здесь, — произнес Ахмараджи. — Нам повезло. Обычно он добирается домой заполночь.
Я позвонил в звонок парадной двери. Немного подождал и снова вдавил тугую кнопку. Никакой реакции.
— Думаю, он все же внутри, — решительно заявил Ахмараджи. — Распустил слуг, а самому открыть дверь положение не позволяет.
— Мы люди не гордые, — хмыкнул я, направляясь к гаражу.
В большинстве жилищ подобного типа всегда есть дверца черного входа. Очень удобно: поставил машину и, не выходя наружу, сразу попадаешь домой.
Автомеханики попытались преградить путь, но я достал удостоверение:
— Спокойно, ребята, это полиция. Хозяин дома?
— Понятия не имеем, — пожал плечами один из них. — Мы его в глаза не видели.
— А в доме кто-то есть?
— Лейтенант, спросите что-то полегче. Нам позвонили, велели приехать, посмотреть машину, сказали, где найти ключ от гаража.
— Настолько доверяют?
— Мы здесь частые гости. Хотя да, странновато: обычно нас либо помощник встречал, либо шофер. А сегодня как вымерло.
— И давно вы тут?
— Минут за тридцать до вас приехали.
Заветную дверь не понадобилось долго искать.
К ней вела широкая лесенка в десяток ступенек. Я толкнул дверь пальцем, она приоткрылась.
— Повезло. Не заперто.
Джафар остался в гараже для подстраховки, а мы с Ахмараджи зашли внутрь.
Черный ход вывел нас в гулкий коридор.
— Эй, хозяева! Есть кто дома? — крикнул я.
Оглушительная тишина стала мне ответом.
Я посмотрел на Ахмараджи, тот недоуменно пожал плечами.
— Надо осмотреться, — вслух высказался я.
Мы стали заходить в комнаты по очереди.
Снова ковры, паласы, мягкие пуфики, топчанчики, оружие, преимущественно холодное, на стенах. Ничего не скажу, довольно уютно. О такой берлоге я мог бы только мечтать.
На втором этаже картина повторилась, за исключением одной детали, но она, к сожалению, разом усложняла все.
Это была курительная, в ней пахло табаком и прочими душистыми смесями, а на полках стояло штук двадцать кальянов самого разного вида и конструкции. Но не они привлекли наше внимание: в углу под светом шикарной напольной лампы стояла софа, покрытая синим бархатом. На ней в вальяжной позе развалился дородный мужчина в цветастом восточном халате. Его лысая голова запрокинулась назад, а из перерезанного горла медленно стекала черная, как смола, кровь вперемешку со слизью.
