— …отнял бы его. Он уже несколько месяцев доставал деда. А в тот день как раз и ехал, чтобы отнять. Если он чего-то хочет, то просто берет, и всё. — Мальчик-дикарь поежился.
— Я видела его катер, — сказала Примула. — Из кухни. Наверное, он испугался «Клептомана».
— Он держится в тени, — мрачно сказал Мальчик-дикарь. — Всегда один, если не считать пятидесяти маленьких телохранителей в черных костюмах. А теперь у папы Крошки купчая на остров. И либо Г-г-г…
— Ой, да ладно тебе, назови его хоть Джереми, — сказала Примула.
— Не-ееет!
— Мальчик-дикарь Дин, возьми себя в руки!
— Извини. Либо он уже захватил папу Крошки вместе с бумажкой, либо вот-вот захватит.
— Папа не глупый, — возразила Примула — Только много о себе понимает. Так что он спрячет эту бумажку в какое-нибудь хитрое место, и Гомес Элеганте от него отстанет.
— Ни за что, — сказал Дин. — Тут еще другое.
— Что?
— Клад.
Примула поставила кастрюльку, чтобы случайно не стукнуть ею по голове Мальчика-дикаря, который ей очень нравился.
— Какой клад?
— Клад Боба Гибельби.
— Кого?
— Пять миллионов дукатов, а еще драгоценные камни и регалии, похищенные в священном городе Попокакателе. Стоят миллиарды.
— У нас были миллиарды… — Примула пожала плечами. — Это всего лишь деньги. Значит, клад на острове? Где?
— Не знаю, — сказал Дин. — И теперь никогда уже не узнаю.
— Почему?
— Я навестил дедушку, — сказал Мальчик-дикарь Дин. — Он мне сказал. Помнишь тот листок, на котором он написал, что продает вам остров?
— Который папа Крошки спер?
— Да, тот самый. На одной стороне дедушкина записка. А на другой…
— Ну?
— Карта с кладом Боба Гибельби. Представь все выигрышные лотерейные билеты в мире — вот примерно столько стоит эта карта.
— И что же ты думаешь? — спросила Примула.
— Я думаю, если твой папа гуляет по городу с этой бумажкой, то за ним будут очень сильно охотиться.
— Тогда надо поскорее его найти, — сказала Примула. — Ты молодец, Мальчик-дикарь Дин. Еще омлета?
— Не откажусь, — сказал Дин.
* * *
Багажник в «кадиллаке» Бурбонских был такого размера, как у других людей — спальня. Маргаритка открыла его, вынула красиво упакованные луки и стрелы, взяла в охапку и тут услышала чье-то застенчивое покашливание. Она заморгала.
— Тут кто-то есть?
— Да.
Туда, где на пол багажника падал солнечный свет, выползла коричневая фигурка. Это была Кончита, девушка, которая красит ногти.
— Больше не могу с ногтями, — сказала она. — Пожалуйста, не отправляй меня назад.
— Конечно, не отправлю, — сказала Маргаритка и помогла Кончите вылезти из багажника.
— Я очень хорошо могу делать ногти. — По щекам Кончиты катились слезы. — Но сеньора Бурбонски всегда говорит: «Сделай мне ногти», а потом или телефон, или коктейль, и всё смазывается, и она говорит: «Делай сначала». Это всё равно, что красить длинный мост — только докрасишь мизинец на правой ноге, тут же снова начинаешь с мизинца на левой. Ни поесть, ни поспать, ни подруг повидать. Ну, я и съехала по водосточной трубе и залезла в…
— По водосточной трубе?
— Да. И мы поехали, а я спряталась, и вот…
— С девяносто третьего этажа?
— Да.
Маргаритке представились бескрайний мир, раскинувшийся за хрупкими стенами стеклянного лифта, чудовищная высота Поднебесной Башни, а внизу, среди темноты, освещенная прожекторами громадная яхта, отсюда кажущаяся совсем игрушечной. Она услышала вой ветра в балках, ощутила под пальцами хлипкую ненадежность водосточной трубы… Голова у нее закружилась от страха и восхищения.
— Ох, Кончита, — сказала она. — Какая няня из тебя получилась бы! — Она сняла с головы котелок и надела его на Кончиту.
Большие карие глаза смотрели на нее из-под шляпы: в них читалось жгучее отвращение к ногтям, готовность спускаться по любым трубам и встречаться с любыми сорванцами.
— Добро пожаловать в нашу компанию, — сказала Маргаритка. — Для начала небольшой предметный урок. А потом мы, пожалуй, оставим тебя на замену.
Они поднялись в огромную игровую комнату Блаа де Клаа и вручили детям луки и стрелы. Дети принялись расстреливать плюшевых мишек и чучела водоплавающих птиц.
— Праздному черт работу всегда найдет, — сказала Маргаритка, с улыбкой наблюдая невинную радость маленького Ларри, которому удалось поразить чучело обезьянки с дальней дистанции.
— Но кто знает, к чему это приведет? — сказал няня Пит, всё еще мрачный, потому что из-за Мальчика Дина Примула совсем забыла про Ободряющую Булку.
— Не тужи! — воскликнула Маргаритка. — Чем скорей мы отыщем папу, тем скорей ты скинешь это дурацкое платье и оденешься в свой полосатый наряд.
— И то верно, — слегка повеселев, отозвался Пит. — Нет худа без добра, а, няня?
— Так держать! — сказала Маргаритка и, хлопнув его по спине, стала дуть на ладонь.
Кончита осталась помогать Питу. Завтра им предстояло идти на чай к Вествудам.
Охота продолжается (сказала Примула, сдавая карты перед партией в покер).
* * *
Вернувшись в Поднебесную Башню, Маргаритка с благосклонной улыбкой наблюдала за тем, как летают стрелы из конца в конец шестидесятиметровой детской. Вскоре коллекция картин Бурбонских была уже вся в дырках, зато с каждым удачным выстрелом маленькие Гарри и Ларри чувствовали себя всё свободнее.
Во время обеда, когда родители уехали, няня Пит обошел дом и разобрался с сейфами. Незадолго до пяти Маргаритка погрузила Примулу, Пита, Кончиту и детей в длинный лимузин и сказала шоферу: «Трогай».
Автомобиль выехал из города и помчался среди зеленых лужаек и больших приземистых домов.
— Обалдеть! — сказал Пит Фраер.
В самом конце улицы стояла наполовину вкопанная в землю гигантская гитара. Ее колки находились на высоте тридцати метров над землей. Лады блестели в лучах предзакатного солнца, как золотые. Над резонаторным отверстием, которое служило воротами, лежала на спине огромная буква «В», сооруженная из горного хрусталя.
— Шофер, это что? — чинно спросила Маргаритка.
— Ранчо «Ленивое В», — сказал шофер. — Дом Винта Вествуда, Ковбоя-риэлтора. Как вы и просили.
Лимузин нырнул в резонаторное отверстие и остановился на пыльном дворе. Двор окружали бревенчатые строения: огромный дом, длинный низкий сарай с криво намалеванными буквами: ОБЩЕЖИТИЕ КОВБОЕВ и высокий дом с вывеской: САЛУН.
