Послышались смешки. Да, наверное, имя Сливочная Помадка с непривычки может показаться смешным. Я подумал: «А вдруг его похитили! Ох и разозлится мама. Не ребёнок, а сплошное наказание! Даже в кино с ним нельзя пойти. — Потом чуть не рассмеялся: — Да кому он нужен — похищать-то?»
— Что мне делать, пап? — спросил я.
— Походи, покличь его, Питер.
— Ладно… Сюда, Фадж! — крикнул я, спускаясь по проходу. Будто собаку зову. — Выходи, Фадж!
Когда я дошёл до первого ряда со своим «Сюда, Фадж!», он выскочил, как Джек-попрыгун из шкатулки, и напугал меня. Я аж охнул.
— Пливет, Пи-та, — сказал он.
— Эй, я его нашёл! — крикнул я. — Я нашёл его! Нашёл! Вот он! — Потом повернулся к брату: — Ты что здесь делаешь? И почему сидишь на полу?
— Хотел потлогать медведя, — сказал Фадж. — Но медведей всех нету. — Он развёл руками и повторил: — Всех нету.
Подбежали папа, билетёры и человек в костюме.
— Фадж! — папа сгрёб его в охапку. — Ты в порядке?
— Он хотел потрогать медведя, — говорю. — Что ты на это скажешь?
— Что ж, думаю, можно продолжать фильм, — сказал человек в костюме. Он снова сложил ладони рупором: — Благодарим вас, леди и джентльмены. Наш молодой человек отыскался, целый и невредимый. Надеюсь, больше он так не будет!
Когда мы пришли домой, папа объяснил Фаджу, что кино — всё равно что телевизор.
— Это просто картинка. Трогать там нечего.
Фадж слушал, но вряд ли верил. Кажется, он до сих пор считает, что медведи прячутся где-то в кинотеатре. Я сделал себе в памяти зарубку: никогда не брать младшего брата с собой в кино. Никогда! По крайней мере, пока ему не исполнится девять-десять лет.
Папа сказал, что приготовит нам на обед что-нибудь особенное, чтобы отпраздновать Великое Возвращение Фаджа. «Странно, — подумал я, — папа же вроде не умеет готовить. Даже не знает, где мама держит арахисовое масло, тарелки, кастрюли и сковородки. Ему повезло, что я могу показать».
— Что собираешься готовить, пап? — Супер-пупер-омлет.
— Омлет? Не уверен, что мы любим омлет.
— Этот вам понравится, — пробормотал папа, напевая. — Тащи большую сковородку, Питер.
— Держи, — сказал я, подавая сковороду.
Он бросил на неё кусок масла.
— Что идёт в супер-пупер-омлет? — спросил я.
Фадж сидел под столом, бумкая крышками от кастрюль.
— Яйца, конечно, — объяснил папа. — Омлет готовят из яиц.
— А что ещё? — спрашиваю.
— Я подумываю создать омлет с грибами.
— Яйца и грибы, значит?
— Угу, тебе понравится.
— Не уверен.
— Понравится-понравится, вот увидишь, Питер, — сказал папа.
Я накрыл на стол, даже посадил Фаджа на стул-ракету. Папа принёс готовый омлет. Он до сих пор напевал.
— Ого, здоровенный омлетище, — сказал я, увидев, что он сотворил. Творение занимало всю сковороду, до краёв.
— Сколько ты яиц бухнул?
— Около дюжины, — сказал папа.
— А мама из одного готовит, — сказал я.
— Попробуй, тогда скажешь, много его или мало.
— В смысле, он такой вкусный?
— Давай-давай, пробуй, — сказал папа, наполняя мою тарелку.
Я попробовал. Непередаваемая гадость! В жизни не ел ничего отвратней. Но папа стоял надо мной, улыбаясь от распирающей его гордости. Разве я мог его огорчить?
— Ну? — спросил он.
— Вкусно. — Я проглотил прожёванное и быстро смыл в желудок, залив стаканом молока.
— Вот видишь. Маме надо почаще экспериментировать. Тогда вы не будете так привередничать.
— По-моему, мама никогда не готовила омлет с грибами, — сказал я.
Папа положил месива в тарелку Фаджа. Потом в свою. Фадж запихнул в рот целую ложку. Я ждал, что он сейчас всё выплюнет. Но вместо этого он сказал:
— Мм, вкусно!
Папа просиял. Фадж не настолько умён, чтобы дурачить папу. Значит, ему реально понравилось. Но вряд ли можно доверять вкусу ребёнка, который ест цветы и глотает собственные зубы.
Потом папа сел и отведал свою супер-пупер-стряпню. Он не только скривился. Он её выплюнул!
— Кошмааар! Что ж такое-то? Может, яйца протухли?
— Мама их только в четверг купила, — говорю.
— Может, тогда в грибах дело?
— А может, в способе приготовления? — предположил я.
Папа выскочил из-за стола и выкинул весь омлет в мусорное ведро. Фадж заревел.
— Хочу ещё! ЕЩЕ!
— Нет, — сказал папа. — Это есть нельзя.
Фадж завопил:
— ИЛИ ОНИ В ТЕБЕ, ИЛИ ТЫ В НИХ! ИЛИ ОНИ В ТЕБЕ, ИЛИ ТЫ В НИХ! — и швырнул ложку через кухню. Она попала в любимый мамин цветок. Земля посыпалась на пол.
— А ну прекрати! — крикнул папа на Фаджа. — Сейчас соорудим отличные бутерброды с арахисовым маслом. Потом примешь ванну! Завтра мама вернётся и увидит, как хорошо папа справлялся один. Питер, где мама прячет арахисовое масло?
После ужина папа выкупал Фаджа. Единственное, на что он решил махнуть рукой, это мытьё посуды. Свалил её горой в раковину и оставил маме.
В воскресенье мы поехали встречать самолёт. По дороге к аэропорту папа предложил не докладывать маме обо всём, что случилось с нами в эти выходные. Такой большой мужской секрет на троих. Я согласился. А мама была так рада нас видеть, что даже словом не обмолвилась о посуде.
Через шесть недель как-то вечером мы смотрели телевизор — а там новая реклама «Тодл-байка».
— Это я, — сказал Фадж.
Мама оторвалась от книги.
— Мальчик, похожий на тебя, Фадж, но не ты.
— Нет, я. Это я. Смотли.
Мама прищурилась, вглядываясь.
— Знаешь, Уоррен, — сказала она отцу, — а ведь и впрямь копия Фаджа. — Она засмеялась. — Представь себе ещё одного такого!
— Это Фадж и есть, — говорю я.
— Это Фадж и есть, — вторит братец.
— Мы тебе не рассказывали, дорогая, — сказал папа. — Хотели устроить сюрприз. Но это и есть Фадж.
— ЧТО? — вскочила мама.
— Мам, — начал я, — помнишь тот уикенд, когда ты ездила к тёте Линде?..
Я замолчал и вспомнил всё, чего моя мама не знала.
Как Фадж скакал по лужам.
Как хотел потрогать медведей.
Про бумагу в его штанинах.
Про омлет с грибами.
Про мистера Винсента с толстой сигарой во рту.
