Чудовище не появлялось.
— Сейчас все звери спят, — сказал Бен. Его и самого клонило в сон. — Чудовище, наверно, тоже.
— Возможно… а может, оно, наоборот, тогда и появляется.
— С чего бы?
— Чтобы звери его не увидели.
— А что ему до этого?
— А то они перепугаются и убегут.
— И ладно — ему будет только спокойнее.
— Бен!
— А?
— Дурак ты, что ли?
— А что?
— Если все звери разбегутся, что оно будет есть? Мы сами-то недавно чуть не сдохли, ты забыл? А представляешь, каково чудовищу, с его чудовищным аппетитом!
— Не знал, что оно питается животными.
— А чем ему, по-твоему, питаться? Травой и тиной?
— Послушай, хватит! Я не знаю! Я не спец по чудовищам!
— И в школу не ходил?
Бен затянулся сигаретой и с издевкой ответил:
— Нет, дорогая, не ходил. А даже если б и ходил, не думаю, чтобы меня там спрашивали: «Чем, кроме других животных, питается озерное чудовище?»
— Ну ладно, успокойся.
— А хочешь, докажу, что в твоей поганой школе такого не спрашивают?
— Она не моя.
— Потому что иначе я бы в нее ходил! — закончил Бен и раздавил окурок в пепельнице, которая стояла между ними на перилах.
Он подошел к Фонтанне сзади, обнял ее за талию и поцеловал в шею.
— Никакая она не моя, — бормотала Фонтанна.
— Ну прости, — шепнул Бен.
— Никакой школы у меня нет и не было, да и не больно нужно!
— Хорошо, хорошо.
Он поцеловал ее еще раз. Она запрокинула голову и прижалась к его плечу.
— Ну и каких же оно ест животных? — робко спросил Бен.
Фонтанна улыбнулась:
— Самых дрянных и бесполезных.
— Такие есть?
— Нет… оно само их делает… нарочно для еды.
— И что ж это за твари?
— Фу, мразь! — поморщилась Фонтанна.
— Но кто они такие?
— Я же сказала — мразь. Прям так и называются — мрази.
Бен озадаченно взглянул на девушку:
— Я вот чего не понимаю…
— Ну?
— Раз чудовище ест только мразей, ему должно быть наплевать, если все остальные, нормальные звери сбегут?
Фонтанна стала лихорадочно соображать, приговаривая про себя: «Сейчас-сейчас, мой умник…»
— Нет, — сказала она наконец, — и я тебе скажу почему… если ты мне зажжешь сигаретку.
Бен достал сигарету, прикурил и поднес к губам Фонтанны. Она глубоко затянулась.
— Чудовищу другие звери не нужны, они нужны вот этим самым мразям. Они ужасные уродины, и если б мразь узнала, что она такая мразь, то тут же умерла б от горя. Но их спасает глупость и богатое воображение. Увидит мразь какого-нибудь зверя — и думает, что и она такая же, как он. Видишь вон ту красивую цаплю? Так вот, если б ее увидела мразь, она бы сразу же вообразила себя красивой цаплей… пока ей не попался бы еще кто-нибудь. Теперь вернемся к твоему вопросу. Если другие звери разбегутся, одни только мрази и останутся. Озеро не такое большое, так что они все время будут натыкаться друг на друга, считать себя уродливыми мразями и очень скоро все перемрут. А если тут переведутся мрази, — поглядывая на горящий кончик сигареты, закончила Фонтанна, — что станет есть чудовище?
— Вот это да! — восхитился Бен.
Фонтанне не хотелось останавливаться. Она ждала, что скажет Бен, а он задумчиво глядел на озеро.
— Чудовищу не позавидуешь, — сказал он после краткого раздумья.
— То есть? — живо спросила Фонтанна.
— Ну как же, ведь эти мрази, пускай они, по-твоему, уроды и тупицы, но все-таки, должно быть, чертовски славные, забавные ребята. Иначе почему никто от них не шарахается и ни одно животное не возражает, чтобы они себя считали им! Раз уж и цапля соглашается, значит, мрази вполне ничего. И получается, чудовище должно выбирать: или сдохнуть от голода, или лопать таких симпатяг. Подумай только, как ужасно! Оно, конечно, может наделать новых мразей, но все равно — мученье каждый день! Врагу не пожелаешь такой жизни.
— И вовсе нет! — мгновенно отбилась Фонтанна. — Жизнь у него — сплошное удовольствие. Потому что… оно придумало чудесный фокус…
Бен посмотрел на нее с веселой насмешкой.
— Когда оно съедает мразь, оно его не убивает, а… а превращает! Хоть мрази постоянно принимают чей-то облик, у них есть самое любимое животное, которое они все знают. Знают так хорошо, что могут в животе чудовища, в известной стадии пищеварения, в него и превратиться. Так что наружу из чудовища выходят в виде этого животного!
У Бена просто челюсть отвалилась. А Фонтанна осталась ужасно довольна собой, но уже утомилась.
— Это что ж, — не унимался Бен, — выходит, все здешние животные — бывшие мрази?
— Ну да, — устало кивнула Фонтанна.
— И они об этом помнят?
— Вот этого не знаю, — сдалась она.
Бен понял: она выдохлась.
— Ну и ладно, не важно, — сказал он и обнял ее.
— У меня голова разболелась, — призналась Фонтанна.
— Пойдем-ка отдохнем!
— А как же чудовище?
— По-моему, оно сегодня не появится. Пошли!
Он взял ее на руки и отнес в постель.
Они были частью озерного мира, а в этот час на озере и в озере все спали.
* * *
Они лежали на спине, одетые и глядя в потолок.
Фонтанна чувствовала, что вот-вот заснет, и в сладкой истоме следила, как отходит ко сну ее разум. Вот он надевает пижаму, ныряет в постель, перелистывает страницу-другую какой-то скучной книжки, гасит свой прикроватный светильник разума и закрывает глаза.
Какая-то смутная мысль беспокоила Бена. Он докопался до нее и тут же в досаде скривился. Будить Фонтанну он не собирался, но у него невольно вырвалось:
— О, черт!
Фонтаннин разум открыл глаза, зажег светильник, сел в кровати, сердито скрестил руки на груди, нахмурил лоб и устами Фонтанны спросил:
— Что такое?
— Да нет, ничего, — поспешно спохватился Бен, но голос выдавал его тревогу.
«Ну, ничего так ничего», — подумал разум, довольный, что можно спать дальше. И, хоть что-то его неприятно царапнуло, старательно проделал все в обратном порядке: разгладил лоб, опустил руки, лег, погасил светильник и закрыл глаза.
