— Значит, вы приехали, так сказать, прояснить ситуацию?
— Да.
— Eh bien![22] — сказал Пуаро.
— Ну, конечно же Хьюго оказался прав! Не дом, а какая-топсихушка! Одна Руфь вроде бы не сдвинутая. Она тоже завела себе дружка, и этотбрак с Хьюго нужен ей так же.., как мне.
— Вы подразумеваете мистера Берроуза?
— Берроуза? Нет, конечно. В этого скользкого типа Руфь ни зачто бы не влюбилась.
— Тогда кто же предмет ее увлечения?
Сьюзан Кардуэлл молча потянулась за сигаретой и, закурив,ответила:
— Спросите у нее самой. В конце концов, меня это некасается.
Майор Риддл спросил:
— Когда вы в последний раз видели сэра Жерваза?
— За чаем.
— Его поведение не показалось вам почему-либо странным?
Девушка пожала плечами.
— Не более странным, чем обычно.
— Что вы делали после чая?
— Играла с Хьюго в бильярд.
— Больше вы сэра Жерваза не видели?
— Нет.
— Вы слышали выстрел?
— Да, но он был каким-то странным. Понимаете, я думала, чтопервый гонг уже дали, поэтому впопыхах переоделась и выскочила из своейкомнаты, и тут слышу — дают второй, — я бегом вниз. В первый вечер я на минуткуопоздала, так Хьюго сказал, что из-за этой моей оплошности к Старику теперьвообще не подступишься, вот я и понеслась сломя голову. Хьюго шел впереди меня,и тут вдруг раздался чудной такой хлопок… Хьюго решил, что это пробка отшампанского, а Снелл сказал ему: «Нет». Да и мне казалось, что звук раздался неиз столовой. А мисс Лингард подумала, что хлопнуло где-то наверху — в конечномитоге мы сошлись на том, что это выхлопная труба, и пошли в гостиную и тут жеоб этом забыли.
— А у вас не мелькнула мысль, что сэр Жерваз могзастрелиться? — поинтересовался Пуаро.
— Интересно, с какой стати? Старик явно был очень собойдоволен, его прямо-таки распирало от важности. Даже представить себе не могла,что он на такое способен. Ума не приложу, почему он это сделал. Наверно, потомучто чокнутый.
— Прискорбное событие.
— Очень.., для нас с Хьюго. По-моему, он не оставил Хьюгоничего или почти ничего.
— Кто вам это сказал?
— Хьюго выведал у старика Форбса.
— Что ж, мисс Кардуэлл… — Майор Риддл явно не знал, какзавершить разговор. — Пока все. Как вы думаете, мисс Шевени-Гор достаточнохорошо себя чувствует? Она могла бы побеседовать с нами?
— Думаю, да. Я скажу ей.
Пуаро вмешался в разговор:
— Одну секунду, мадемуазель. Вы видели это раньше?
Он показал карандаш, сделанный из гильзы.
— Да, видела сегодня за бриджем. Кажется, это карандашстарика Бьюри.
— Он забрал его, когда закончился роббер[23]?
— Чего не знаю, того не знаю…
— Спасибо, мадемуазель. Это все.
— Хорошо, я позову Руфь.
Руфь Шевени-Гор вошла в комнату королевской поступью. У неебыл прекрасный цвет лица, голова гордо поднята. Но глаза, как и у СьюзанКардуэлл, были очень уж настороженными. На ней было то же самое платье, вкотором ее застал Пуаро, когда приехал. Светло-абрикосового цвета. На плечеприколота яркая оранжево-красная роза. Только час назад она была свежей, атеперь успела чуть увянуть.
— Я вас слушаю, — сказала Руфь.
— Я очень сожалею, что вынуждены побеспокоить вас… — началмайор Риддл. Она перебила его:
— Ничего странного. Это же ваш долг — вам приходитсябеспокоить. И не только меня, но и остальных. А я, чтобы не отнимать у васвремени, скажу сразу: я даже отдаленно не представляю себе, почему Старикзастрелился. Единственное, что я могу вам сказать, — это совсем не в его духе.
— Не заметили ли вы сегодня чего-нибудь необычного в егоповедении? Может, он был расстроен. Или чересчур весел. В общем, вам ничего небросилось в глаза?
— Да нет вроде…
— Когда вы видели его в последний раз?
— За чаем.
— А после не заходили в кабинет? — спросил Пуаро.
— Нет. Последний раз я видела его в этой комнате. Он сиделвот здесь.
Она указала на стул.
— Понятно. Вам знаком этот карандаш, мадемуазель?
— Это карандаш полковника Бьюри.
— Когда в последний раз вы видели его у него в руках?
— Не помню точно.
— Вам что-нибудь известно о.., разногласиях между сэромЖервазом и полковником Бьюри?
— Вы имеете в виду компанию «Парагон Раббер»?
— Да.
— Еще бы. Старик был в бешенстве!
— Может, он считал, что его обманули?
Руфь пожала плечами.
— Он ничего не понимал в финансовых делах.
Пуаро сказал:
— Мадемуазель, можно мне задать вам немного.., необычныйвопрос?
— Как вам угодно.
— Итак: вам жаль, что ваш… отец умер?
Она уставилась на него.
— Конечно, жаль. Просто я не позволяю себе реветь… Но мнебудет не хватать его… Я любила Старика. Так мы всегда называли его, Хьюго и я.«Старик», — понимаете, в этом слове скрыто нечто первобытное, от тех времен,когда обезьяна стала антропоидом. Нечто изначально патриархально-родовое.Звучит не очень-то почтительно, но это обманчивое впечатление — за этим словоммного нежности. Хотя, конечно, он был на редкость бестолков, этот старыйупрямец!
— Вы заинтриговали меня, мадемуазель…
— У Старика были куриные мозги! Мне грустно так говорить, ноэто правда. Он был не способен работать головой. Но при этом, заметьте, былличностью. Невероятно смел и дерзок! Ему ничего не стоило отправиться кСеверному полюсу или подраться на дуэли. Я всегда думала, что все эти отчаянныеавантюры — способ самоутвердиться, потому что он прекрасно понимал, что смозгами у него плоховато. Здесь над ним кто угодно мог взять верх.
