Я бы не сделал и не сказал ничего, что могло бы вызвать неуважение к ней в присутствии кого бы то ни было. Но я также не мог заставить себя сидеть, смеяться, шутить и думать, что это забавно, что человек, которому принадлежала наша команда, говорит, что знает, что означают первый и десятый.
Мне это не показалось смешным. Она опубликовала фотографии топлесс, от которых мой напарник уже пускал слюни, и бог знает, что еще там было. Я хотел выиграть еще один трофей Ломбарди, прежде чем уйду на пенсию, пока она моталась по Европе на деньги своего папочки. Хотел доказать, что я мог бы подняться на вершину не один раз за свою карьеру, что это не было случайностью.
Она жила своей жизнью, создавая идеальные социальные сети, а я был готов на все, чтобы избежать подобной показухи.
Я хотел играть в футбол. Хотел побеждать. И я хотел делать это без отвлекающих факторов, игр и зрелищ, окружающих команду. Пусть наше выступление скажет само за себя.
Ясный взгляд Элли на мгновение встретился с моим, и я отказался моргать или отводить взгляд. Ее улыбка на мгновение стала натянутой, но затем она заметно просветлела. Как будто она не хотела, чтобы я испортил ей все.
— Когда я просматривала некоторые файлы моего отца, я нашла клочок бумаги с его почерком. — Она подняла руку, и даже со своего места на несколько рядов позади я прекрасно разглядел обтрепанные порванные края. Элли секунду смотрела на него, и в комнате не раздавалось ни единого звука, пока мы ждали узнать, что там написано.
— В трудные времена те, у кого хватит смелости не сворачивать с курса, в конце концов станут победителями, — прочла она твердым ясным голосом. Она подняла глаза. — Кто-нибудь знает, кто это сказал?
Я знал. Конечно, знал. Джек посмотрел на меня, явно удивленный тем, что я не отвечаю.
— Бо Шембехлер, — сказал кто-то с первого ряда, имея в виду знаменитого тренера из Мичигана.
Для таких, как я, игравших в Большом доме и понимавших вес его имени в ряду знаменитых футбольных тренеров колледжа, это был настоящий институт.
Элли улыбнулась ему.
— Верно. — Она снова посмотрела на листок, прежде чем аккуратно сложить его и зажать в ладони. — До того, как я нашла эту статью, я не была уверена, что соглашусь ли на эту должность, сохраню ли команду. И я говорю вам это не для того, чтобы вы сомневались в моей приверженности; я говорю вам это, чтобы вы могли верить, что я буду честна с вами, когда это важно. — Ее голос стал громче, а подбородок приподнялся, и энергетика в комнате ощутимо изменилась. Что-то нарастало резким крещендо и разнеслось по комнате подобно заряду. Я видел, как это обретало форму по тому, как парни кивали, внимательно слушая то, что она говорила.
— Я выбираю быть достаточно смелой, чтобы доверять решениям моего отца, верить, что все мы можем работать вместе, чтобы не сбиться с курса и в конце концов стать победителями. Если вы достаточно храбры, чтобы довериться тому, кому есть чему поучиться, кто не побоится попросить о помощи, тогда я верю, что мы можем творить невероятные вещи.
— Черт возьми, да, мы можем, — сказал Дейвон у меня за спиной.
Элли смеялась вместе со всеми остальными. Кроме меня. Меня пронзило раздражение чего-то непонятного. Это было не восхищение, не совсем. Но менее чем за пятнадцать минут весь зал ел у нее из рук. Когда я огляделся, мои товарищи по команде кивали головами, улыбались, некоторые даже хлопали.
Нет, восхищение — неподходящее слово. Неохотное признание в том, что я недооценивал ее, безусловно, было частью этого. Приглушенный шок от того, что я, казалось, был единственным, кто чувствовал себя неловко из-за того, как все разворачивалось.
Возможно, никто из них не говорил о ней с Робертом. Возможно, никто из них не отнесся бы к этому разговору с той же мрачной серьезностью, которая была у меня, когда я сам был отцом-одиночкой. Я бы не стал рассказывать им, но был бы чертовски уверен, что не спускал с нее глаз, какой бы пользы это ни принесло.
Пока Элли обменивалась несколькими улыбками и смехом с некоторыми полузащитниками в первом ряду, одна из женщин из отдела по связям с общественностью вышла в переднюю часть зала.
— Хорошо, ребята, еще несколько моментов, а затем мы позволим тренеру взять дело в свои руки. Мы собираемся подождать еще день или около того, прежде чем выпускать пресс-релиз о передаче права собственности, потому что хотели бы, чтобы Элли чувствовала себя немного более комфортно, прежде чем СМИ доберутся до этой истории. — Она улыбнулась, и это напомнило мне акулу, обнажающую свои острые, как ножи, зубы. — И поверьте мне, эта история будет повсюду. Мы работаем с Элли и Кэмероном, чтобы убедиться, что это привлечет к нам как можно больше положительного внимания, поэтому, если какие-либо репортеры свяжутся с вами, поймают вас после тренировки, что бы там ни было, мы невероятно рады новому направлению, которое Элли привносит в «Волков», сохраняя при этом прочные рабочие отношения, которые Роберт наладил за последние двадцать лет. — Она огляделась. — Есть вопросы?
О, у меня были вопросы. Но поскольку большинство из них касались какой-то вариации на тему «мы закончили?», я держал рот на замке и ждал, пока Элли, Уильям и пиарщица уйдут. Как только Элли вышла за дверь, я, наконец, почувствовал, что могу вдохнуть полной грудью.
Это должно было быть предупреждением — то что я не мог нормально дышать, когда она была рядом. Но я проигнорировал это. Сосредоточился на футболе. Это было единственное, о чем мне нужно было беспокоиться. Все остальное со временем пройдет.
8
Элли
Пейдж: РАССКАЖИ МНЕ ВСЕ! Ты выжила? Есть ли горячие игроки?
Пейдж: Конечно, есть. Но ты не можешь ничего с этим поделать. На тебя подадут в суд за сексуальные домогательства и злоупотребление властью владельца или что-то в этом роде.
Пейдж: О! И что ты надела? Я надеюсь, красный костюм. Твоя фигура в нем выглядит безумно.
Пейдж: Хотела бы, чтобы у меня были твои сиськи. Я никогда в жизни так не завидовала четверке как тебе.
Пейдж: ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ ИГНОРИРУЕШЬ?
Я: О БОЖЕ. Я писала. Успокойся.
Пейдж:…
Пейдж: Разве ты не берешь свой телефон с собой в ванную? Какое отношение к этому имеет мочеиспускание?
Я закатила глаза и устроилась в полосатом шезлонге, поправляя верх
