у железнодорожной станции. Мы с Марьям всегда приберегали визит к ней напоследок и получали от неё больше всего подарков.
– Эти ириски я есть не могу, – сказал Амир, прервав мои мысли. – Они прилипают к вставным зубам.
Я взяла земляничную ириску и сунула в рот. Типичный вкус Марьям, успела я подумать, прежде чем Амир потянул меня за руку.
– Послушай-ка, шпион 00378.
– Что?
– Идём, Монах ждёт.
У меня мелькнула мысль, что, пожалуй, стоило бы сперва позвонить, прежде чем идти к нему домой. Когда я увидела, какое убогое у него жилище, то почувствовала ком в животе. Во всех других домах уютно горел свет, а на крыльце стояли зажжённые тыквы и горшки с цветным вереском. Двор Монаха выглядел заброшенным, и в лунном свете видно было, какой старый у него дом. Никакой тыквы на дорожке не было. Зато из мусорного бака выскочила крыса и промчалась мимо совсем рядом со мной. Я подскочила и вскрикнула.
Я испугалась. И Амир тоже.
Мы переглянулись и всё-таки, кивнув друг другу, подошли к двери. В доме было темно, но на кухне слабо мерцал огонёк керосиновой лампы. Колокольчик висел, но шнурок был оборван, и мы постучали. Я почувствовала, как заколотилось сердце. Амир, напрягшись всем телом, застыл рядом со мной.
Мы снова постучали. Наконец дверь отворилась. Монах появился в проёме и уставился на нас. Потом вдруг попятился в испуге.
– Kyrie eleison![7] Господи помилуй! – забормотал он и перекрестился.
– Трик о трит?[8] – выпалила я дрожащим голоском.
Амир прижал к себе корзину и шагнул к Монаху. Он хотел показать ему собранные нами конфеты, но руки у него так дрожали, что коса выскользнула и стукнулась о дверной косяк. Бумс!
– Oh, Sanctus Deus![9] – закричал Монах во всё горло. – Oh, Sanctus Deus! Kyrie! Kyrie!
В тот же миг послышалось шипение, и навстречу нам вылетел огромный серый кот – пасть раскрыта, спина дугой, шерсть дыбом. Он издал громкий вопль и собирался уже наброситься на нас, но тут Монах опомнился и поспешно захлопнул дверь у нас перед носом.
– Бежим! – крикнула я Амиру.
– Бежим! – крикнул Амир мне.
Стая чёрных крикливых галок вылетела из леса и стала метаться в лунном свете. Они хлопали крыльями и галдели прямо у нас над головами.
– Помогите! – закричала я.
– Помогите! – подхватил Амир.
Ох, как же мы бежали! Словно спасались от смертельной опасности. Я то и дело спотыкалась, так что крылья летучей мыши тряслись, а паутина оторвалась в этой спешке. Амир с трудом поспевал за мной, ведь ему приходилось тащить косу. Корзинка подпрыгивала у меня в руке, и, когда я обернулась, увидела тянувшуюся вдоль улицы цепочку цветных ирисок.
– Скорее, Амир! – крикнула я. – Скорее!
Мы мчались не останавливаясь, пока не достигли дорожки к нашему гаражу. Не меньше минуты мы стояли, пытаясь отдышаться, а потом открыли дверь и вошли. Дома оказалось полным-полно народу. Там были Юлле с Амандой, Данте и София приехали из Лунда, у Бланки в гостях была Натали, а ещё пришли наши соседи – Дагге и Торстен с дочкой Лисен.
Мама стояла в кухне и была рада-радёшенька – чем больше гостей, тем лучше, считала она.
– Отлично, вот теперь и летучая мышь с ангелом смерти вернулись! – обрадовался папа.
Ох как же хорошо было оказаться дома!
– Ну как, угостил вас профессор? – пошутила мама. – Или вы обошли только тех, кого и раньше?
– Но что-то вы какие-то выдохшиеся, – заметил Торстен и выудил карамельку из корзины. – Можно подумать, что вы видели привидение!
Он громко рассмеялся, а мы с Амиром переглянулись. Монах был нашей тайной, и мы не могли рассказать о случившемся. Но я заметила, что Амир всё ещё дрожит, и я тоже.
Что такое бормотал Монах? Почему он так разнервничался из-за того, что какая-то летучая мышь попросила у него конфетку на Хеллоуин? Или его напугал ангел смерти?
Что ж, пора было поесть и успокоиться. Мы высыпали конфеты из корзины на стол, чтобы все угостились. Торстен сгрёб к себе все земляничные карамельки, но там ещё много чего оставалось.
– Ну что, показать вам какой-нибудь ужастик? – спросила мама. – Бьёрн, как думаешь, им ещё не рано смотреть «Птиц» Хичкока? Может, в компании с Данте и Софи им не так страшно будет?
– Нет-нет, только не это! Oh, Sanctus Deus! Kyrie eleison! – хором закричали мы с Амиром, хотя рты у нас были набиты желейными крысами.
Глава 14
Несколько ночей после Хеллоуина я так боялась увидеть во сне Монаха и его страшного кота, что клала рядом с собой Топа, как в детстве.
Когда я рассказала об этом Амиру, он признался, что тоже боится. Стоило нам заговорить о Монахе, как меня начинала бить дрожь.
Мы решили отложить наше расследование на неопределённое время.
Амир спрятал все записи и очистил письменный стол от всяких шпионских штучек, а я убрала все страшные книги со своей полки.
Вместо этого мы организовали шахматный клуб, и папа чуть не плакал от радости, когда видел наши склонённые головы над доской. Он считает, что шахматы – лучшее в мире занятие.
Так прошёл весь ноябрь. Я дружила с Амиром, разминала руку и играла на барабанах, а мама тем временем использовала сто пятьдесят упаковок свечей, чтобы создать в доме уютный полумрак.
Однажды морозным декабрьским днём мы с Амиром сидели в школе и играли в шахматы, а за окном, раскачивая деревья, дул ветер. Мы уже решили все примеры по математике. В классе было вполне уютно. Под общий шум я обдумывала следующий ход. Гина объясняла в восемнадцатый раз, что нужно приготовить для процессии Люсии, и уголки рта у неё уже подрагивали от раздражения.
– Люсиями могут быть все.
– Что, и мальчики тоже? – спросил Рафаэль.
– Я же сказала – все, – повторила Гина. – Люсия, она как Робин Гуд. Если бы мы каждый год справляли его день, все могли бы быть Робин Гудами.
– Что? Мы будем праздновать День Робин Гуда? – удивился Адам.
– Ну тогда уж лучше быть принцем, который спит на мешках с деньгами, – вмешался Яннис. – Только никому их не отдавать.
– А тем, кто будет Люсией, можно пропустить уроки? – спросил Рафаэль.
– Ты сможешь уходить на репетиции хора, но потом придётся заниматься дома, – ответила Гина.
– Тогда я хочу! Тогда я хочу! – закричал Рафаэль.
– А сейчас решай примеры, – сказала Гина.
Я ждала, пока Амир сделает ход, и подняла
