и останавливаемся на площадке.
Я спешу попасть в квартиру, потому что дети плачут.
Буквально едва ключами в скважину замочную попадаю!
— Хорошо, я к вам благосклонна. На чай зайдете? Обсудим отчет. Этого достаточно?
— О… конечно. — Расплывается в улыбке. — Это уже разговор, Алина Дмитриевна. Вот это разговор…
Глава 17
Руслан
Ничего личного! Забудь, Хабиров!
Я повторяю это себе, как мантру вот уже пять дней.
Просто приходишь, просто отдаешь ей свидетельства о рождении детей и сваливаешь!
Ничего не объясняя. Не претендуя на лавры героя и спасителя. Потому что ты — не он.
Более того, кроме погон и сомнительной семейки у тебя нет ничего. Ни крутой тачки, ни бежевого пальто, ни вкуса на шикарные букеты — ничего кароче, что ценится в современном мире.
Ты упоротый по контролю мужик, который если что-то решил, то можно хоть угрожать, хоть умалять — нечего не изменится. Вопреки логике. Вопреки иногда даже собственной выгоде.
Это у меня от деда… Просто знаю, что так правильно, и пру. Даже если сам себе объяснить не могу зачем.
Очень полезное качество для человека в погонах, надо сказать!
Но здесь другое…
Сосет у меня под ложечкой от мысли, что вот сейчас подарю я соседке свободу, дам все карты в руки. И все! Привет!
Стану «с добрым утром» в лифте или «придержите, пожалуйста, дверь» в подъезде. А потом Алина и вовсе выйдет замуж, и съедет.
Не то чтобы я на что-то претендую… Просто жалко, бабу. Дура же. Умная бы никогда не стала себе такие проблемы создавать!
И второго «петушиного» подряд не выбирала бы!
Где-то глубоко внутри меня, каким-то совершенно неведомым образом, Алина начинает претендовать на мой личный, очень скромный пьедестал почета женщин. Список самых лучших дур, за которых я перегрызу глотку любому.
Два первых места там давно отписаны моей матери и матери Айдарова. Буквально пару лет назад к ним на скромное третье ещё Майка примазалась. Послал же Всевышний другу сестру! Выдал бы замуж ее поскорее.
Ой гонишь ты, Хабиров, ой гонишь!
— Харитонов! — Рявкаю молоденькому оперу, который закончил учебные спарринги и теперь травит анекдоты остальным, развалившись на краю татами. — Встань со мной.
Бросаю ему перчатки.
— Товарищ капитан, — у улыбкой мнется он. — У вас же травмы. А если я попаду? Вам больно будет.
— Ты сначала попади… — шиплю ему с угрозой.
Глянь какие борзые пошли! После выходных вообще расслабились!
Забираюсь на ринг. Отбиваю по перчаткам Харитонова начало боя. Сцепляемся и тут же разлетается по края ковра. Кружим, кружим.
Но даже спарринг не помогает мне избавиться от бесконечных диалогов с соседкой в голове. Прям хоть в нокаут напрашивайся!
Ладно… Что сделано то сделано. Я — отец двоих детей. К чему рефлексия?
Пропускаю пару ощутимых оплеух от юнца и, смешав все свои психи в кучу, луплю молоденького опера, словно боксерскую грушу.
Успокаиваюсь, только уложив парня на лопатки.
— Товарищ капитан… — ноет он подо мной. — Ну вы и зверь. У меня свадьба через неделю. Хорош я с такой мордой буду? Тренировка же!
Сдергиваю беспалую перчатку и подаю ему руку, помогая встать.
Разбиты губы, подбить скула…
Действительно, нормально пацана уделал.
— До свадьбы заживет, Харитонов, — хмыкаю. — Или у тебя при задержании бой тоже будет тренировка?
— Ну я в спецназе то, как вы не служил. У меня только школа полиции…
— Бумажки там вам только учат перекладывать! — Шикаю в ответ. — Свободен! Все свободны!
Принимаю душ и тоже собираюсь домой.
Последние сутки в отделении тихо. Рождество оно обычно как-то порядочнее всех праздников походит. Скромные выезды к прорубям на освидетельствование смерти сердечников не в счет. За много лет ничего не меняется. Так чего душу рвать?
С пустыми руками приходить к детям неловко. Ну вот такое оно воспитание! Поэтому вместе с таблетками от головной боли для себя, я покупаю в аптеке две грелки в виде белых плюшевых зайцев для пацанов. Провизор клянется, что это спасает детей от коликов.
Решаю не уточнять, что это за еж такой «колики», и просто оплачиваю. Алина разберётся.
На нервах лихачу и нагло врезаюсь в поток машин на кольце, едва не поймав тачку в бочину. Какофония сигналов немного отрезвляет, заставляя следить за дорогой.
И пока доезжаю до дома, я решаю, что лучше все жизненно важные вопросы все-таки отложить на утро.
Я после суток. Злюсь. Вспыхиваю от любого слова поперек.
Только разругаемся с соседкой окончательно, а нам так то ещё детей растить.
Пусть Алина получит свидетельства, перебесится, осознает этот факт. Хочет — на алименты подаёт. Попробует мужика на меня своего натравить в конце концов. Заодно проверю на прочность его «яйца»… Совершенно, так сказать, бесплатно!
Я снова манипулирую? Немного. Прекрасно понимаю, что против меня соседка никогда не попрет.
Поднимаюсь на этаж, достаю из кармана ключи и вдруг понимаю, что на площадке пахнет гарью.
Давление подскакивает, а с таким трудом отключенная голова, начинает соображать с двойной скоростью.
Старики! Им я звоню в дверь первыми.
Аркадия Семеновна открывает дверь и надевает очки, чтобы лучше меня рассмотреть.
— Русланчик… — ахает, — ты чего тарабанишь? Случилось чего? Топят?
Делаю глубокий вдох. Пахнет тушеной капустой и компотом.
— Ничего! — Отвечаю резко и всовываю ей в руки подарочный пакет с коньяком, который вчера нам рассщедрился и подарил полковник. — Хотел вот вас с Иваном Львовичем с праздниками прошедшими поздравить.
— Ой… — отвечает старушка растеряно. — Спасибо. Ты забери бутылку то. Нам с дедом куда пить…
— Это по чуть-чуть. Для нормализации давления.
Выдавливаю улыбку и уже спешу к двери Алины.
Вспомнив, что она собиралась отключить звонок и домофон, тарабаню руками и ногами.
— Ну давай же! Открывай мне! — Дергаю ручку в надежде, что она поддастся.
Припадаю носом к замочной скважине и стучу ещё сильнее. Тянет! Без вариантов что-то в квартире горит!
— Алина! Алина открывай!
Неужели ломать придется?
Достаю телефон, чтобы вызывать пожарных, но в этот самый момент дверь распахивается.
На меня выбегает соседка с безумными глазами и тяжело дышит.
— Дети! — Дергается и бежит обратно в квартиру.
Я спешу следом и первым делом залетаю на кухню. Открытого огня нигде нет. Только на плите дымится кастрюлька. Распахиваю окна и выключаю газ.
Алину перехватываю в прихожей. Забираю у нее детей и кладу их в коляску.
— Быстро ко мне! — Всовываю ей в руки ключи.
— А вы?
— Быстро отсюда! — Рявкаю.
Сам на всякий случай осматриваю ещё раз квартиру и только убедившись, что дело исключительно в неудавшейся попытке кулинарного
