их из сумки под люлькой и на всякий случай укрываю малышей сверху овчины.
Дети немного покричав в подъезде, теперь сладко сопят, едва почувствовав плавное движение.
Постепенно я и сама успокаиваюсь. Начинаю улыбаться пушистым снежным хлопьям, синичкам, скачущим по веткам рябины и даже шумной детворе, которая постоянно проносится мимо на своих ледянках и снегокатах, заставляя меня съезжать на обочину тротуара.
В ларьке с булочками и шаурмой покупаю стаканчик кофе. Он не очень вкусный, но кажется мне сейчас просто верхом блаженства.
Как там говорится? Я наслаждаюсь моментом, которого ещё раз у меня может и не случиться.
У старушек возле магазина покупаю свежую зелень. Собираюсь еще взять квашеной капусты на развес, но они наперебой уговаривают меня, что молодым матерям есть этот продукт нельзя категорически. Так и не уловив почему, решаю докупить в магазине себе некоторых вкусностей и пойти домой.
Заворачиваю за большой фургон, припаркованный на углу, и вдруг на лавочке возле подъезда вижу маму.
Сначала думаю, что мне показалось, потом всерьез рассматриваю мысль убежать, но вовремя беру себя в руки и все-таки окликаю ее первой.
— Мам! А ты что здесь делаешь?! — Говорю с плохо скрываемым удивлением.
Она подхватывается с лавочки, поправляет сумочку, очки, подходит ко мне ближе, переводит взгляд на коляску и обескураженно тянет:
— А это что у тебя такое?
Во мне просыпается злой троль.
— Гуси, — хмыкаю. — Так модно сейчас выгуливать.
— Это же дети! — Заглядывает мама в коляску.
Я инстинктивно отворачиваю ее от бестактного внимания.
— Да, мам, это дети, — пожимаю плечами. — Ты чего приехала? Просто в гости? Тогда давай поднимемся в квартиру и поговорим. А то мы уже давно гуляем.
— Чьи это дети?! — Восклицает мама.
— Мои.
— От Славика? — Ахает, заламывая руки.
Я не понимаю с чего вообще у нее в голове родилась эта безумная мысль и хлопаю глазами.
— Нет, дети не от Славика.
— Вот так всем и говори, — вдруг начинает активничать мать. — А то вдруг до Таточки дойдёт, она расстроится. И с ребеночком не дай Бог что…
Я шокировано слушаю ее умозаключения и не скрываю накрывшей меня злой обиды.
— Значит, меня можно было волновать? Да? — Взвиваюсь. — У вас такой мысли, что я от жениха могу быть в положении не возникло?
— Так ты же уже родила, — будто не понимает сути моей претензии мама. — Нельзя быть такой эгоисткой, Аля!
— Все! Хватит! — Вскидываю руки. — Я пошутила. Дети не мои. Что ты хотела, говори, пожалуйста. Не уверена, что причина визита в родительской тоске по старшей дочери!
— Фух! Не твои… Так это же хорошо, — выдыхает мать. — Тогда давай поднимемся на чаек.
— Нет уж, — отвечаю жестко. — Говори, что хотела. Без прелюдии и чая.
Вижу, что мать мнется. Крутит сумочку.
— Ну ты же знаешь, что у отца хронический бронхит. Кашляет по ночам.
— Ему нужно лечение?
— Не в этом дело.
— А в чем? — Теряю я терпение.
— В том, Таточке же скоро рожать…
— И?
— И Славик с Татой в проходной комнате живут. Отец будет вставать ночью — ребеночка будить.
— И…
— И может быть, ты все-таки уступишь сестре квартирку? — Выдает мать.
— Что? — Я даже на мгновение теряю дар речи и просто открываю-закрываю рот. Вот это наглость!
— Ну а что такого? Поспишь на диванчике с нами. Как раньше. Я буду тебе завтрак перед работой готовить. — Добавляет заискивающе.
— А не пошли бы вы все в задницу?! — Отвечаю с чувством. — Это моя квартира. Я плачу за нее ипотеку! Никого пускать жить не собираюсь. Тем более бывшего с сестрой! Ясно?!
— Ты почему кричишь на мать? — Дрожат губы родительницы. — Ты как разговариваешь?
— Как? Да как ты вообще решилась мне это предложить? В конце концов, куда пойдут эти дети, — киваю на коляску, — где у вас в квартире будут спать?
— Это ж не твои…
— Не мои, — киваю. — Но будут мои. Я их на помойке нашла. Несколько суток в себя приводила!
— Где нашла? Снова эти твои шуточки!
— Это не шуточки! — Трясет меня от обиды.
Как мама вообще может: так сильно любить Тату и на столько ни в гроши не ставить меня. Что со мной не так?
— Алина Дмитриевна, — вдруг слышу мужской голос у себя за спиной. — У вас все в порядке?
Оборачиваюсь и вижу своего начальника. Сговорились они все сегодня что ли?
Прикрываю глаза и делаю глубокий выдох. Все через жопу!
— Семен Петрович! Здравствуйте!
— А это кто? — Влезает мать.
— Познакомьтесь, — игнорирую ее вопрос. — Моя мама — Любовь Ивановна. Мама — это мой начальник.
Семен Петрович с интересом смотрит на коляску, явно ожидая объяснений. Я не спешу их удовлетворять.
— Вы получили отчеты? — Перевожу тему на работу. — Вопросов не возникло?
Малыши, просыпаясь, начинают капризничать.
А я просто уже нервничаю от того, что зажата в угол.
— Да, по отчету есть вопросы. — Отвечает начальник.
— Почему вы их не написали?
— Алина, может быть, надо вернуть детей и поговорить о работе за чаем? — Решает не вовремя влезть с советом мама. — С таким приятным мужчиной…
— Действительно, Алина Дмитриевна, — вторит ей начальник.
— Это мои дети, ясно вам?! — Рявкаю. — От вас, Семен Петрович! Тебе так легче, мам? — Перевожу на нее давящий взгляд. — А теперь мы с Семеном Петровичем пойдём ко мне домой и поговорим об этом.
Разворачиваю коляску и иду к подъезду. Все-таки объясняться с каждым по отдельности сильно проще, чем быть между двух огней.
Начальник ожидаемо спешит за мной следом.
— Алина… — проглатывает отчество. — А когда это мы с вами уже?
— Заходите в подъезд. Расскажу, — отвечаю ему и бросаю взгляд на мать, которая уже кому-то звонит по телефону.
Понесла новость. Сорока!
Испытываю от случившейся встречи странное ощущение отчаянного куража.
— Так и когда? — Не успокаивается начальник, пока мы едем в лифте.
— Да расслабьтесь, — хмыкаю. — Никогда мы с вами не были и быть не сможем.
— Это почему?
— Потому что вы — мой начальник, — развожу руками. — Да и отец детей не обрадуется.
— Я слышал, что вы нашли этих детей? — Прищуривается. — Может быть, стоит разобраться, где вы врете?
Меня окатывает ушатом холодной воды от ощущения опасности. Застываю в стойке, как тигрица.
— Предоставлю вам все документы о рождении детей. Не переживайте.
— А я переживаю. Очень переживаю. — Бормочет. — Начальству не понравится ваш декрет.
— Вы так волнуйтесь, будто оплачивать будете мне его из своего кармана, — Фыркаю.
— Я просто люблю порядок, отвечает мне елейно. — Но могу закрыть на некоторые вопросы глаза, если подчиненная ко мне благосклонна.
— Именно подчиненная? — Морщусь от душка разговора.
— Именно. — Кивает.
Мы выходим из лифта
