переговорить. Губернатор подсел к лидийке и поприветствовал её. Она ему ответила.
Затем он спросил:
– Как дочка?
– Ра-а-астём!– ответила Намтару супруга Набуэля.
– Уже заговорила?
– Ещё пытаемся. Вот вчера моя Эвтерпа выучила ещё три слова. Впервые сказала папа, кушать и хочу…
– А мама давно говорит?
– Уже как два месяца.
– Это хорошо, – рассеянно улыбнулся Намтар.
– Что нового слышно о событиях на Юге? – спросила лидийка.
– Плохие известия приходят.
– Неужели всё там так плохо?
– Не буду ничего от тебя скрывать, Аматтея, но кажется Шамаш проиграл. Боги оказались не на его стороне! Ашшурбанапал уже запер его в Вавилоне. Из последних сил держатся Сиппар, Борсиппа и Кута. Ниппур сдался, и ассирийцы там многих защитников города жестоко казнили, а оставшихся в живых обратили в рабство.
– А нас тогда что ожидает?
– К Приморью направляется Бел-ибни.
– Это тот самый великан?
– Ну, да.
– Набуэль будет с ним сражаться?
– Вот этого я не знаю.
– А как ты думаешь, Намтар, если Бел-ибни овладеет Приморьем, то тогда он сможет добраться до Дильмуна?
– Сразу то этого не будет… Но он вряд ли оставит наш остров в покое. И рано или поздно, но ассирийцы всё равно попытаются прийти и сюда, – ответил лидийке Намтар.
***
Отплывая из Дур-Халдайи Красавчик по совету Абимильката сжёг все корабли в Приморье. Двенадцать купеческих баркасов и две триремы, стоявшие в гаванях столицы области и ещё в трёх городках, в одну ночь верными людьми князя были подожжены. И после этого связь Приморья с Дильмуном на какое-то время прервалась.
Дул попутный ветер, и трирема резво направлялась на юг. Абимилькат зорко следил за своей командой, которая состояла из двадцати человек, и ещё на «Баале» имелось несколько десятков гребцов. Все они были вышколены капитаном и понимали его с полу слова.
Абимилькат обещал князю, что они доберутся до Дильмуна уже через три дня.
***
Уже в море, где-то на второй день плаванья, Набуэль захотел откровенно переговорить с Абимилькатом. Он нашёл его на верхней палубе и предложил поговорить.
– Что-то срочное?– спросил финикиец, вытирая вспотевший лоб.
– Да в общем-то нет, – ответил Набуэль.
– Ну тогда через час. Мне надо спуститься вниз, кое-что проверить и дать кое какие указания, а потом я пройду на самый нос триремы. Там и встретимся. Пойдёт?
Князь не стал возражать.
Когда они прошли на нос триремы и там остались одни, то князь спросил:
– Я вот всё думаю, а ассирийцы попытаются вернуть себе Дильмун?
– Думаю, что да,– так же откровенно ответил князю финикиец.– Но это будет не сразу. Пока они твёрдой ногой не встанут на Юге Вавилонии и не усмирят окончательно все халдейские княжества, им будет не до него.
– Ну а как быстро они восстановят сообщение с ним?
– На первых порах им будет не до этого.
– Значит ты полагаешь, что у нас есть время?
– Думаю, что есть.
– И сколько его?
– Думаю вполне достаточно.
– Ну, примерно?
– Полагаю, где-то до полугода…А может даже и больше…
– До полугода?!– удивился князь.
Абимилькат почесал бороду и добавил:
– Ты знаешь, князь, а может быть и год они не будут соваться.
И эти слова опытного финикийского морехода несколько успокоили князя.
Глава восьмая
У младшей сестры Накии оказалось слабое здоровье, и она очень рано ушла из жизни, не дотянув и до восемнадцати лет. И после её смерти царица-мать опекала её единственную дочь. По сути эта девочка-сирота выросла у неё на руках. Накия заменила ей полностью мать.
Ну а уже после того, как Накии-старшей удалось благодаря ловко составленной интрижке разлучить внука с лидийской поэтессой, на которую тот запал и по которой всё последнее время изрядно сох, Ашшур-шаррат, жена Ашшурбанапала и племянница царицы-матери, готова была своей благодетельнице целовать не только руки, а и ноги. И поэтому она ещё больше привязалась к могущественной родственнице, и, разумеется, любое желание той для Ашшур-шаррат становилось сродни закону.
Обычно племянница приглашалась к Накии, но на этот раз царица-мать сама пожаловала к ней.
***
Ашшур-шаррат почти всё время проводила на женской половине дворца и редко его покидала. Она только что вернулась в покои из бассейна. Воду она любила. Вода благотворно воздействовала на её организм, и царица с детства обожала водные процедуры и им посвящала несколько часов, причём каждый день. Благо у неё, как у старшей супруги Великого царя, были особые привилегии и потому она имела собственный бассейн, большой и достаточно глубокий, и могла им воспользоваться в любое время. Сейчас она не ожидала появления Накии и поэтому лежала совершенно голая на кушетке и даже не собиралась вставать. Она немного разомлела и ещё не совсем отошла от водных процедур. А вообще после бассейна она хотела почитать. И даже выбрала что именно.
Ашшур-шаррат надумала освежить в памяти один отрывок из шумерской поэмы о Гильгамеше на арамейском языке. Она с самого детства любила читать, ну и больше всего ей нравилась эта поэма, и особенно те её главы, в которых описывалось, как Гильгамеш искал эликсир бессмертия и как разговаривал с тенью своего уже умершего друга Энкиду.
– Привет, моя дорогая! – воскликнула Накия, перед которой один из побледневших как стенка евнухов распахнул двери и низко-низко поклонился, едва не коснувшись при этом бритой макушкой пола.
– О-ой, тётушка, как я рада, что ты надумала навестить меня! – заворковала при виде Накии супруга Ашшурбанапала. – Но почему меня не предупредили о твоём визите? – и Ашшур-шаррат отложила папирус и, вскочив с ложа, накинула на себя первое что попало ей под руку, подбежала к тётке, опустилась перед ней на одно колено и поцеловала почтительно ей руку.
– А-а! Зачем тебя предупреждать? Мы же свои. Я вот и решила с тобой поговорить, и потому пришла без какого-либо оповещения. Разве нельзя? – Улыбка у Накии была какая-та натянутая и совсем не искренняя, и в голосе её прозвучали отдельные недовольные нотки, но Ашшур-шаррат подумала, что ей это только привиделось. Ашшур-шаррат была во всём послушна тётке и даже помыслить не могла, чтобы сделать что-то против её желания. Так как в чём она могла её рассердить?
– Вина, соку? А может тебе подать мёду? Или печенья и фрукты? – спросила Ашшур-шаррат.
Накия не сразу отреагировала. Вначале она прошла к креслу и уселась в него, и только потом вытянула ноги и ответила:
– О-ох и жара… Ну не могу я её переносить! Пусть уж принесут воду… Хо-отя не-ет, лучше холодного соку.
– Какого?
– Ну ты же знаешь, что я люблю яблочный. Особенно в жару.
