и с подозрением спросила: — Вы ведь не менты, да? И это вы с Лешей что-то сделали… Вы же его не убьете?
— Он и так покойник, — напомнил Василий. — Умрец. Жрет трупы, чтобы конечностями двигать. Где, говоришь, вы их брали?
— В лесу. Там яма, я туда по пьяни… то есть я ее случайно нашла. Когда Леша еще не вернулся. И они там лежали.
— Почему никому не сказала?
— Ага, я скажу, а потом этот и меня…
— Этот? — насторожился Мирон. — Знаешь его?
— Нет. — Девчонка дернула острым плечом и посмотрела в сторону. — Но наверняка их не баба убила.
Василий успел заметить движение руки Мирона и покачал головой.
— Значит, местный. Ладно. Сейчас мне куда интереснее… — Он присел перед парнем и заглянул ему в лицо. — Кто его таким сделал.
Мирон спрятал руки за спину. Василий не видел. Главное, не облажаться с формулировкой.
Он вскрикнул и повалился назад, выпал бы из окна, если бы вовремя не втащили обратно чьи-то руки.
Катя выбежала со двора новенькой школы, в очках отражалось солнце. Она жила в Прудках, и обычно за ней приезжали, но сейчас она стояла на улице, одноклассники махали ей рукой на прощание и расходились по домам, а она все стояла, тогда я понял, что не зря все утро перебирал движок. Привет, Кать, ну что, подвезти? Нет, спасибо, я еще подожду. Ага, может, чипсов хочешь? Садись в машину, холодно. О, песня классная, че, как день прошел? Я отъеду подальше, а то перегородил всем, мы твоих, если что, увидим. Ну если она тебе еще че скажет, ты мне говори, я порешаю. Слушай, может, все-таки до дома, а то их уже полчаса нет. Давай, погнали. Я только к себе заскочу на минуту, мне там надо. Ты здесь подождешь или поднимешься? Телефон зарядить? Конечно, можно. Не бойся, Кать, дома никого нет…
— Давай, — приговаривал Василий, — давай. Ну ты и косяк, Отдельнов! Вот косяк…
Мирон прилег на заднее сиденье «Рио» и натянул на плечи взявшийся откуда-то шерстяной плед. От корицы, которой Василий ароматизировал салон, тошнило. Он закрыл глаза и попытался уснуть, но так вертолетило еще сильнее. Помогало смотреть в одну точку, и он стал смотреть на рекламку пиццерии в кармане за креслом водителя, пока Василий сходил куда-то и вернулся со стаканом кофе — от запаха кофе замутило сильнее.
— Ну и зачем ты его к себе в голову закачал?
Мирон булькнул, но ответить не смог.
— Ехать сможешь? Или еще подышим?
— Подышим, — выдавил он, стаскивая плед.
Дверь машины над головой распахнулась. Цепляясь за руки Василия, Мирон выбрался наружу и прикрыл глаза от бьющего в них солнца.
— Давай туда, под деревце. Садись, вот так, ага. Ну, чего узнал?
— А с ним… — Мирон будто заново учился говорить. — Что?
— Пришлось, конечно, сначала поискать жертву, ты же свалил. — Василий показал свою руку, перемотанную ярко-фиолетовым самофиксирующимся бинтом. — Но я справился: заказал ему непереносимость мясной пищи. Да, идея твоя, извини. Но убить его я не мог, а так он все равно сдохнет.
Мирон смотрел на блики на воде Пахры, чувствовал спиной дерево, на которое опирался, и засыпал. В полусне шепнул:
— Ту девочку реально он…
— Сочувствую. А кто его оживил, знаешь? Ты же вместе с ним повесился?
— Повесился, — согласился Мирон. — Пиццу бы…
* * *
Сквозь сон, в котором милосердно не звучали чужие голоса, пятнами пробивался свет. Покачивание, тихая музыка, шум колес, темнота. Мирон не открыл глаз, даже когда Василий приподнял его, закинул его руку себе на плечо и сказал:
— Тебя ждут, свет горит.
Но смысл доходил с трудом.
Мирон сделал несколько шагов, вокруг стало ярче.
— Доброй ночи!
— Привет, — поздоровалась Алиса. — Боже, что с ним?
— Он не пьяный. И ничего не принимал. Это…
— Я, кажется, знаю. Веди его на кухню.
Под бормотание Василия, что по лестнице он его не потащит, Мирон уперся плечом в кухонный диван, обхватил руками подушку и вяло подумал, что не разулся. Подтянул колени к груди, пытаясь поймать ту же волну, что качала его в машине.
— Чай? — продолжился приглушенный разговор.
— Да, пожалуй. Потом поеду, тяжелый день.
— Вижу. — Нарастающий шум воды в чайнике, стук чашек. — Про него я знаю, и ты тоже, да?
С заминкой:
— Вроде того.
— Твоя рука. Он так же бинтовал. Ему станет лучше?
— Отоспится. Не знаю, лучше ли, но… Он влез в голову к мертвому людоеду. И пока ему придется подержать это в себе.
— Типичный Отдельнов.
Легкое прикосновение к волосам, потом к щеке.
— Ужас. Ты пей чай. Есть еще печенье, хлебные палочки, подгорелое мясо, может быть?
— Не, мяса на сегодня точно хватит.
Молчание, хлюпанье чаем.
— А ты его сестра?
— Ха-ха, нет! Я одноклассница. И соседка. С детства дружим. Его родители уехали, а я слежу, чтобы он не забросил подготовку к ЕГЭ.
— ЕГЭ? Блин, он школьник, что ли?
— Ну как бы да-а… Выпускной класс. А ты?
— Я… — Ложечка звякнула о блюдце. — Третий курс в Бауманке. Цифровая криминалистика.
— Серьезно? — Грохнул стул. — Да ладно, ничего себе! Я тоже туда хотела.
— Ну, поступай. Если будут вопросы…
— Давай обменяемся номерами! А-а-а, просто не верится! — Защелкали телефоны. — Сложно было поступить?
— Ну-у…
— Или ты загадал желание? Ты ведь тоже желания исполняешь?
— На днях подписал договор о неисполнении. Как и…
— Давай как-нибудь встретимся? Ты же тут, в Видном живешь? Есть классное место… Я ничего такого, просто многое хочу спросить.
— Все в порядке, давай, конечно. — Продолжительная тишина. — Я тоже классные места знаю. Я, кстати, Василий.
— Алиса.
— Вась, — не выдержал Мирон, — тебе домой не пора? Жене перезвонил?
Тяжелая ладонь небрежно потрепала его по волосам.
— Бредит, бедолага, здорово ему досталось. Я не женат. Но да, пожалуй, поеду.
— Пока! — сказала Алиса.
— Давай, пока.
Через пять минут «Рио» отчалила, бросив на стену отблеск фар. Мирон сел на диване и обхватил голову в попытке защититься от образов, которые теперь в ней были.
— Мертвый людоед?..
— Только ничего не спрашивай.
Алиса осторожно коснулась его плеча, и Мирон посмотрел на нее. Своими словами она словно призвала мертвого Лешу сюда — пригласила, и Леша вошел. Допил остывший чай, прогулялся по кухне и развалился в кресле, насмешливо оттуда поглядывая.
— Все, что со мной сейчас происходит, — это какая-то хрень.
— Верю. — Алиса гладила его по спине, а он смотрел на пустое кресло в углу и видел комнату в квартире в Володарского, куда Леша привез эту девочку. Там была картина с озером и розовые шторы. — Даже я чувствую, что хрень, хотя не знаю, что с тобой происходит.
— Ничего, — сказал Мирон. — Че, как день прошел? — Он схватил ее за запястье и потащил
