их прогонишь. Однако за помощью пришли именно к тебе. Знали, кто спасет.
— А к кому нам надо было идти? К муженьку-шизофренику, что ли — возмутилась Клара.
— Веня, прости меня, — неожиданно для всех разревелся детектив. — Я был таким гадом. Психику тебе сломал и себе жизнь покалечил. В образе котенка я осознал, как страшно быть маленьким и беззащитным.
— Я вас прощаю, — ответил Веня. — Понимаю, что жизнь у вас была нелегкая.
После таких слов детектив зарыдал еще громче.
Детектив Пук завис и сидел молча. Он не мог отвыкнуть от образа задумчивой черепахи.
— Ну, и где мой зятек! — очнулась теща Бориса Борисовича. — Ща я ему все зубы повыбиваю. Я даже не поняла, в кого он меня превратил.
— В мадагаскарскую руконожку, или ай-ай, — пояснил Веня. — Очень редкий экземпляр. Вы должны гордиться.
— Ну, я ему устрою ай-ай. Я больше всех настрадалась. Ты мне такую еду каждый день подкладывал, что и врагу не пожелаешь. Ну, ладно — зефир, ягоды, но — сырое мясо и землю! А подыхать-то не хотелось. Приходилось жрать. Утешало только то, что у остальных корм был и того хуже. Дохлые пчелы. Фу!
Все весело засмеялись.
***
На следующий день Веня направился с луковицей к Грете Даниловне. Еще вчера к ней вернулся супруг, который долгое время находился в образе хомяка. Он никак не мог оставить привычку прятать за щекой еду, поэтому ходил с надутой физиономией и не мог говорить, а только кивал.
— Веня! Я так рада тебя видеть! Проходи быстрее. Вылечи моего Карлоса! — затараторила Грета Даниловна. — Если получилось вернуть супруга, то Карлоса точно получиться.
Через десять минут Карлос вновь смотрел на мир осознанно и пытливо.
— Карлос! — бросилась его обнимать Грета Даниловна.
— Мама, почему ты плачешь? — удивился Карлос. — Что со мной было? Я, как будто, находился во сне. Странные ощущения.
— У тебя были разрушены нейронные связи. Это… — начал объяснять Веня и остановился. — Да неважно! Главное, что ты жив и невредим! Меня, кстати, зовут Веня.
— Привет, Веня. Ты мне снился. Или не снился? Не понимаю. Помню, что вышел из подвала, потом направился в пещеру Бим. Даже не знаю, зачем я это сделал. Свечи зажигал… Жил… Чем-то питался. Даже не помню чем.
— Инстинктивно, — пояснил Веня. — Хотел укрыться от опасности.
— Точно! Опасность! Это же Борис Борисович! Его надо арестовать! Он меня чем-то напоил, потом начал какую-то луковицу чистить. Потом я, видимо, заснул. Ненавижу лук. Помню все очень смутно… — в этот момент Карлос обратил внимание на отца. — А что папа делает?
Папа Карлоса сидел на диване, смотрел телевизор и усердно распихивал котлеты, огурцы и помидоры за обе щеки.
— Я тебе все сейчас расскажу, — сказала Грета Даниловна и начала повествование с самого начала.
***
Утром на первой полосе фульвусской газеты красовался интригующий заголовок: «Сенсация! Француз-шизофреник проник в подвал школы и усыпил паука, хомяка, змею и дракона!»
Борис Борисович презирал всех за то, что жизнь не удалась, за то, что жена, сыновья и теща его ненавидели, за то, что внук родился и вырос неполноценным. Сам он ничего не мог изменить в своей жизни, так как был глуп, слаб и болен, поэтому ухватился за надежду стать счастливым, применив луковицу.
После этой истории Мила и Александр поняли, что не окружающих людей нужно менять, а, в первую очередь, самих себя, поэтому уничтожили свое изобретение.
— Достойные личности трансформируют собственный мир сами, что и способствует совершенствованию окружающей действительности. А остальные будут получать по заслугам в соответствии с законами вселенной, — сказала Мила.
— Ты права. Давай для начала трансформируем нашу гуарану. Веня ее совсем не поливал. Она засохла.
— Нужно ее обязательно реанимировать, ведь это подарок моей бабушки. Кстати, до сих пор непонятно, куда она исчезла, — задумчиво произнесла Мила.
— И кто тут у нас опять исчез? — задорно ворвался в беседу родителей Веня.
***
