Светлана Петрунина
Веня-адвокат
— Он гениальнейший и достойнейший адвокат во вселенной! Да вы хоть знаете, какой у него мозг? Вот такееенный! Да он… Да он… Да он все дела раскроет и все докажет! И непременно накажет!
Арбузоподобный мужчинка активно размахивал короткими ручонками, демонстрируя заплаканной молодой женщине размеры гениального мозга. От каждого взмаха со стола, за которым он сидел, отлетала какая-нибудь безделушка. Взмах — отскочила ручка. Взмах — улетел карандаш. После очередного взмаха в стену влетел калькулятор.
— Ой! Хорошо, что не в лоб, — съежился сидевший у стены грустный худой паренек.
— Главное — победа! А победу принесет вам только он! — Мужичок уверенно хлопнул по столу, и в разные стороны разлетелись оставшиеся предметы. Среди них был сувенир, подаренный грустным пареньком своему любимому боссу. Сувенир представлял из себя стеклянный музыкальный шарик с маленькой красной кнопочкой, после нажатия на которую громко и задорно начинала звучать «Калинка-малинка». Шарик был абсолютно прозрачным, что являло отсутствие какого-либо механизма внутри него. Никто не понимал, как он функционирует. Только вибрация, возникающая в шарике во время звучания песни, заставляла верить, что механизм, а не волшебство, все-таки существует.
После того, как шарик упал кнопкой на пол, патриотично прогремела «Калинка-малинка», отчего присутствующие вскочили со стульев.
Паренек схватил шарик, шлепнул по красной кнопке, и песня оборвалась.
— Садитесь, садитесь, — затараторил мужичок, успокаивая и без того испуганную женщину.
В это время дверь кабинета распахнулась и на пороге возникла стройная голубоглазая девушка. Она была очаровательна. Длинные белоснежные волосы, огромные голубые глаза… Мраморная кожа дышала сиянием чистоты и совершенства. Паренек не мог оторвать взгляд от чудесного создания. Каждый раз он застывал и мечтал об одном: «Только не произноси ни слова. Умоляю! Дай тобой налюбоваться».
— Мук Аркадьевич! — выдавило прелестное создание наждачным голосом.
Сияние мгновенно прекратилось, а паренек отвернулся в другую сторону и уставился в окно, где над яблоней забавно кружилась воробьиная стая. «Это отвлечет», — понадеялся паренек.
Каждое слово Богини кромсало барабанные перепонки на мелкие кусочки. Даже испуганная женщина невольно зажмурилась из-за жуткого звука, напоминающего скрежет ножа и вилки о пустую тарелку. Казалось, только Мук Аркадьевич ничего не замечает.
— Слушаю тебя внимательно, Кристина! — отчеканил Мук Аркадьевич.
— Опять жалоба!
Мук Аркадьевич заметно потускнел.
— Снова она?
— Ну да.
— Что же на этот раз?
— Жалуется, что солнце светит не ночью, а днем.
— А чем ей это мешает? Даже любопытно, — поинтересовался Мук Аркадьевич.
— Ну, у нее бессонница. Только днем удается поспать. А когда просыпается — уже ночь. Все спят, отчего испытывает нравственные и физические страдания.
— А физические-то в чем проявляются?
— Ну, как. Опять же — в бессоннице.
— И что мы можем сделать? Что она просит?
— Просит, чтобы все спали днем и бодрствовали ночью.
— Гениально! — воскликнул Мук Аркадьевич, — Ну, согласитесь! Это же гениально! — обратился он к пареньку, который вынужден был отвлечься от воробьиной стаи и кивнуть боссу, — Так! Славка! Записывай! Для начала утвердим план! Да-да! Гениальный план по переходу жителей города Фульвуса на ночную активность и дневную пассивность! Пиши, пиши! Пункты плана ты сам как-нибудь нафантазируешь. Главное, срок реализации плана — 150 лет. А бюджет плана — 1 500 000 000 000 000 рублей. Думаю, что этого хватит. А ты, Кристина, так и ответь ей, что мы тут план разрабатываем и утвердим его на самом, что ни на есть, высочайшем уровне! И заодно докажем эффективность нашего существования!
— Поняла. Сделаем, — проскрежетала Кристина и вышла из кабинета.
— Видите, Грета Даниловна, как непросто быть мэром. Славка знает. Вот, план будет сейчас писать. Потом мы его утвердим, будем реализовывать.
Грета Даниловна, которая выглядела уже не такой потерянной, понимающе кивнула и опустила глаза.
— И вам мы поможем. Найдем вашего сына Карлоса. Вот вам визитная карточка Вениамина Александровича. Повторюсь: он замечательный адвокат. Только не называйте его детективом. Он этого не любит. Ему нравится представляться адвокатом, чувствовать себя элитой юриспруденции.
В этот момент в кабинет в воздушном па-де-ша впорхнул в меру упитанный интеллигентный мужчина лет пятидесяти. Весь такой мягкий, сладкий, как розовая зефирка.
— Пум-пум-пум, — мягким заигрывающим баритоном произнес мужчина.
— Ну что опять у вас случилось, Анис Лукьянович, — мэр закатил глаза к потолку.
— Я, Мук Аркадьевич, страдаю. Они меня не любят.
— Кто Вас не любит, Анис Лукьянович?
— Не знаю.
— Так! Все! Хватит! Выйдите! Ступайте работать!
— Нет! Вы должны мне объяснить! — Анис Лукьянович, как струна, принял пятую балетную позицию и гордо отстранил взгляд в сторону.
— Я сказал, покиньте помещение! — Мук Аркадьевич покрылся пурпурными пятнами.
Наступила тишина. Следующие пять минут Анис Лукьянович стоял в той же позиции и, видимо, ожидал, что у Мука Аркадьевича возникнет непреодолимое желание помочь своему лучшему работнику, уволив всех остальных.
— Ну, зачем же вы так, — обиженно произнес Анис Лукьянович и выпорхнул из кабинета.
Грета Даниловна взяла визитку, поблагодарила Мука Аркадьевича и удалилась.
— Может, не надо было? — подал голос паренек.
— Да ну тебя, Славка! Вся полиция Фульвуса не смогла найти ее сына. Я не знаю, что еще можно сделать.
— Вениамин Александрович — не вариант. У него же ни одного дела не было. Это будет первое. И такое сложное! Он же сын вашего друга. Подставляете его. А Грету Даниловну обнадеживаете впустую…
— Она питается этой надеждой. Я ей жизнь продлеваю. А Венька пусть тренируется, закаляется, если хочет стать настоящим адвокатом. Позвоню, пусть готовиться к первому делу.
***
Грета Даниловна вышла из здания мэрии и направилась по адресу, указанному на визитной карточке.
Светило осеннее солнце. Она невольно вспомнила жалобщицу, которая требовала сменить пассивность на активность, или наоборот, и впервые за три месяца улыбка раздвинула тугие морщины.
Выглядела Грета Даниловна опрятно, но диковинно. Серый плащ волочился по тротуару и развивался при ходьбе, как у сказочной ведьмы. Из-под плаща выбивалась черная длинная юбка, которая скрывала старомодные коричневые на невысоком каблуке ботинки, плотно облегающие лодыжки обильной шнуровкой. На голове, как огромная птица, красовалась широкополая красная шляпа без каких-либо других особых примет, а на руке болталась мешкообразная несуразная сумка. Лицо Греты Даниловны выглядело совершенно заурядно. За последние три месяца серые глаза опухли от рыдания по пропавшему сыну, а кожа депрессивно съежилась от недоедания и бессонницы.
Улица шла в горку. Грета Даниловна торопливо поднималась по узкому тротуару. Справа плотной шеренгой стояли разноцветные четырехэтажные жилые дома, а слева располагалась проезжая часть, где передвигались кареты, запряженные лошадьми особой породы рыжего цвета.
