ним. Лукин снимает трубку телефона.
Л у к и н. Дайте Особый отдел! Семенов? Я сейчас отправил к тебе комиссара сводного полка Тищенко! Бросил часть! Да, да, драпанул с фронта. Направь его рядовым красноармейцем в какую-нибудь часть. Ну, к Петрову, что ли!.. Пусть возьмет его в работу как следует! (Положил трубку. Собравшимся.) Не состоится наш концерт.
Ася перестает играть.
В шесть утра едем на этот участок! (Штабному.) И вы со мной, Александр Васильевич! (Нестору.) Ты главным образом держись моряков… Найдешь немало знакомых. Если у меня здесь будет неудача, вы работу не бросайте! Гоните нефть и бензин на север… Уйдем в степи, береговой пункт наметим, — сообщу вам, найду способ. Еще письмо к Микояну дам… Вы слыхали про такого. Крепкий человек, наш товарищ — руководит там подпольем. Микоян оружие просит: вооружать понемногу рабочих. Что ж, наладите вот транспорт нефти, — обратным рейсом винтовки погоним! (Шуре.) Как считаешь, наладите вместе с бакинцами отправку?
Т е т я Ш у р а. Для этого ведь едем, Андрюша!
Л у к и н. Правильно! Дело ставьте с размахом! Не знаю я вот обстановки тамошней, но думаю, что путь для покупки будет полулегальный, через какого-нибудь купца, вроде для контрабанды… в Персию или в Красноводск! Понятно? А в море сюда поворачивать! Так вернее будет! Хотя там Микоян! Он научит!
Ш а й т а н появляется в дверях.
Т е т я Ш у р а. К вечеру будем готовы…
Л у к и н. Я еще поработаю! До свидания, товарищи! (Целуется с тетей Шурой, Нестором, Ивиным, подходит к Асе.) До свидания, родная… (Нюсе.) А тебя Шайтан поцелует! Счастливый путь! (Уходит. В дверях, улыбаясь.) Смотрите, чтобы работа и бензин были… чистыми… самого первого сорта! (Уходит.)
Т е т я Ш у р а (ему вслед). Постараемся. (Нестору.) Завтра рано утром — у меня!
Ш а й т а н (тихо, Нюсе). Я тоже приду… попрощаться…
Все уходят. Входит И л ь и н и ч н а. Она подходит к столу, медленно считает сахар. Из соседней комнаты раздается голос Лукина: «Это ты, Шайтан?»
И л ь и н и ч н а. Нет, это я.
Л у к и н (входит без френча). Подожди! Ты почему баранки не поставила?
И л ь и н и ч н а. Не нашла… тогда. Садись, кушай.
Л у к и н. Не буду… Зачем ты жадничаешь, мать? Нельзя так.
И л ь и н и ч н а. Ешь, засохнут они!
Л у к и н. Не надо мне…
Пауза.
Лукин разбирает бумаги на столе. Входит Ш а й т а н.
И л ь и н и ч н а (косясь на Шайтана). Инженер к тебе приходил. Шайтан не пустил.
Л у к и н. Ты почему инженера ко мне не пропустил?
Ш а й т а н. Он (бьет себя пальцем по лбу) сумасшедший.
Л у к и н. А ты откуда знаешь?
Ш а й т а н. Говорит что-то очень чудное. (Грозя старухе пальцем.) И потом — не могу я неизвестных, каждого-всякого к вам пропускать. Кричал, что изобретатель… Какие-то планы в руки совал…
Л у к и н (резко). Приказываю!
Шайтан вытянул руки по швам.
Придет — немедленно пропустить.
Ш а й т а н. Есть пропустить!
Л у к и н. Можете ложиться, товарищи!
Шайтан уходит. Ильинична смотрит на Лукина.
Ты принесла будильник? Мне надо завтра рано проснуться, в три.
И л ь и н и ч н а. Зачем?
Л у к и н. По делу.
И л ь и н и ч н а. Какие же ночью дела, когда вся земля отдыхает?
Л у к и н. Земля, мать, не отдыхает. Бушует земля…
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Вот ты хороший, а мечешься… Пищи потребляешь мало, да и нет здесь ее, пищи-то!
Л у к и н. Будет, все будет!
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Все нации против вас… А как победят они? Схватят тебя, раба божьего… куда угонят? В Сибирь, на каторгу. А то и повесят за комиссарские твои дела.
Л у к и н. Ничего, мать, авось не повесят!
Пауза.
И л ь и н и ч н а. Сердце болит. Сын у меня был… Где он? И тебя заберут…
Л у к и н. Ну, может, не заберут… Наша возьмет, старушка… Тогда сына твоего разыщем…
И л ь и н и ч н а. Дай бог!
Л у к и н. Вот кончим войну и разыщем. Иди! Спи спокойно.
Ильинична уходит. Лукин выходит на балкон. Входят Ш а й т а н и п а р т и з а н.
Ш а й т а н. Уже на покое! Нельзя к нему!
П а р т и з а н. Надо, голубок! Понимаешь — надо.
Л у к и н (с балкона). В чем дело?
П а р т и з а н. Здоров будь, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Здравствуй. (Вдруг.) Ой, Никаша? Откуда? С Терека, что ли?
П а р т и з а н. Партизаним, Андрей Матвеевич! За советскую власть партизаним!
Л у к и н. Где?
П а р т и з а н. Сидим, понимаешь, с товарищами в камышах, в плавнях и розливнях терских! Беспокоим белую гвардию, беспокоим как следует. Вот только не знаем, кому из нас быть за главного. Послали к тебе — все тебя помнят. Говорят: «Как Лукин скажет, так и будет!» Вот, понимаешь, какие дела!
Л у к и н. А сколько вас?
П а р т и з а н. А сколько тебе надо?
Л у к и н. Чем больше, Никаша, тем лучше!
П а р т и з а н. Много, Андрей Матвеевич, не наберется! Если считать с малолетними — человек триста будет! Но беспокойство приносим большое. Именуемся первой партизанской армией!
Л у к и н. О! А как вооружены?
П а р т и з а н. Есть кое-что. Ну, винтовки, наганы, сабли, пулеметы…
Л у к и н. Сколько пулеметов-то?
П а р т и з а н. Один!
Л у к и н (смеясь). Так! А коммунисты есть?
П а р т и з а н. Извиняюсь, Андрей Матвеевич, нету! Зато грамотных двое!
Л у к и н. Так! Ну, а сами кого думали?
П а р т и з а н. Есть, конечно, подходящие…
Л у к и н. Вот, я помню, был старик… (Вспоминая.) Как его? Бодров?
П а р т и з а н. Добров.
Л у к и н. Да, да, Добров! Жив еще?
П а р т и з а н. Добров жив! Федор Григорьевич с нами! Ему и быть по старшинству: семьдесят пять годов! Уважением пользуется!
Л у к и н (улыбаясь). Пожалуй, нужен помоложе.
П а р т и з а н. Ты не смейся, старик крепкий. Телку на плечиках носит легко. (Задумавшись.) Может, Алешу Кочетова… Хотя молод еще… ему лет пятьдесят с малым всего…
Л у к и н (вдруг). А почему тебя, Никаша, послали?
П а р т и з а н. Потому и послали, что знали — наверняка доберусь!
Л у к и н. А как добрался?
П а р т и з а н. Эх, Андрей Матвеевич, у кого спрашиваешь? Я где хошь пройти могу! Главное — белые посты миновать было трудно. Ну да ведь места-то сызмальства знакомые, как свои пять. Кое-где, знаешь, и на брюхе ползти пришлось… Ну, а степью — это вроде прогулки: двести пятьдесят верст! Как иноходчик — в семь дней домчал!
Пауза.
Л у к и н. Так! Ну, значит, тебя и назначаю.
П а р т и з а н. Что ты, что ты? Да разве можно?
Л у к и н. Места ты знаешь хорошо, людей — тоже! На тебя я надеяться могу! Будешь за главного. А помощника я тебе пришлю! Ну, поздравляю вас, товарищ командующий армией!
П а р т и з а н. Ух ты! Ну, раз так, пиши для порядку бумагу! Пиши… на форменной бланке, как полагается, с печатью! И фамилию мою проставь: Левшин Никанор Петрович!
Лукин берет бумагу, быстро пишет и ставит печать. Передает ее партизану. Партизан прячет бумагу в палку.
Л у к и н (смотря с любопытством на палку). Предусмотрительный ты, Никаша!
П а р т и з а н. А как же, Андрей Матвеевич! Ну, будь здоров! Жди вестей!
Л у к и н. Отдохнул бы тут…
П а р т и з а н. Вот белых добьем, тогда и отдохнем! А сейчас, извиняюсь, некогда! Переночую — и айда! До скорого, Андрей Матвеевич!
Л у к и н. Счастливый путь, Никита!
П а р т и з а н. Спасибо. (Смотрит
