тревоге и боли вследствие неизбежных фрустраций и их последствий. Кроме того, зависимость возбуждает зависть, когда распознается «хорошесть» объекта. Поэтому всемогущие нарциссические объектные отношения устраняют как агрессивные чувства, причиняемые фрустрацией, так и всякое осознание зависти. Когда младенец всемогущим образом обладает материнской грудью, грудь не может его фрустрировать или вызвать зависть. Зависть особенно невыносима для младенца и усиливает трудности в переживании зависимости и фрустрации. <…>
Когда пациент притязает на обладание анализом, словно кормящей грудью, он относит на свой счет все удовлетворительные интерпретации аналитика. Эта ситуация переживается как совершенная или идеальная, поскольку она усиливает у пациента во время аналитического сеанса чувство, что он хорош и значим. <…> Похоже, у всех таких пациентов есть общее чувство, что они содержат в себе все то хорошее, что иначе бы переживалось в отношениях с объектом» (Rosenfeld, 1964, р. 171–172).
Мы видим, что проективная идентификация вызывает состояние, в котором истинная отдельность не переживается. Это душевное состояние обеспечивает избавление от тревоги и фрустрации, а также от зависти, и подвергается идеализации. Часто пациенты верят, что аналитик также избавлен от этих неприятных эмоций, и потому делают вывод, что он тоже идеализирует нарциссические отношения.
Иногда проективная идентификация может использоваться более глобальным образом, когда вся самость ощущается спроецированной в объект. Розенфельд (Rosenfeld, 1983) описывает это как симбиотический тип объектных отношений, в которых пациент словно живет внутри своего объекта, и это временами сопровождается фантазией о том, что аналитик приветствует такого рода вторжение и отвечает взаимностью. Чаще вторжение является деструктивным и вызывает негодование объекта и истинная природа установившихся отношений оказывается паразитической. Однако пациент может их идеализировать и таким образом отрицать проективную идентификацию.
Тип нарциссической организации, основанной на деструктивности, описывал Мельцер (Meltzer, 1968). Он подчеркивал жестокость и тиранию этой организации, но еще не отдавал себе отчет в ее сложности. Обсуждая зависимое отношение к плохой части самости, включающее в себя подчинение тирании, он пишет:
«Иллюзия безопасности провозглашается всеведением деструктивной части личности и закрепляется ощущением всемогущества, которые порождаются перверсией или аддиктивной активностью. Тираническая, аддиктивная, плохая часть ужасающа. Важно отметить, что тиран может вести себя подобно преследователю, особенно если имеются признаки бунта, а полновесная власть над подчиненной частью самости достигается посредством ужаса перед утратой защиты от страха» (Meltzer, 1968, р. 105–106).
Позднее Мельцер (Meltzer, 1973) таким образом описал тиранию, осуществляемую нарциссической организацией:
«Итак, деструктивная часть самости представляет себя страдающим хорошим частям прежде всего как защитника от боли, затем как слугу их чувственности и тщеславия и только тайком – перед лицом сопротивления регрессии – как сатрапа, мучителя» (Meltzer, 1973, р. 93).
Однако наиболее четкое описание этого типа нарциссических отношений, основанных на идеализации деструктивных частей самости, дал в своей статье о деструктивном нарциссизме Розенфельд (Rosenfeld, 1971a). Эта важная работа посвящена проблеме совладания с внутренними и внешними источниками деструктивности, которые Розенфельд относит к действию инстинкта смерти. Данная тема отсылает к ранним идеям Фрейда об инстинкте смерти, позднее развитым Мелани Кляйн. Будучи сформулированной на немодном ныне языке теории инстинктов, эта базовая проблема, тем не менее, остается важнейшей для понимания наиболее глубоких корней тяжелой патологии. Здесь постулируется универсальный характер внутренних источников деструктивности, выражающихся в форме примитивной зависти и угрожающих разрушить индивида изнутри. Содержащая эти импульсы и бессознательные фантазии часть Эго отщепляется и эвакуируется с помощью проективной идентификации и таким образом атрибутируется другим. В этом процессе, при ощущении нападения завистливых, деструктивных импульсов на Эго извне, возникают параноидные тревоги и воздвигаются различные защиты для совладания с данным процессом.
Розенфельд продемонстрировал, что идеализироваться могут не только хорошие элементы Эго, состоящие в отношениях с хорошими элементами объекта, но и деструктивные элементы – и зачастую это составляет главный способ обращения с деструктивностью. Он приводит аргументы в пользу того, что слабая, зависимая часть самости (либидинозная самость) пытается установить контакт с аналитиком, но этому мешает альянс деструктивных частей самости вкупе с деструктивными объектами. Этот альянс Розенфельд называет нарциссической организацией и пишет, что зачастую он представлен в материале пациента как бессознательная фантазия о банде или мафии, которые идеализируются и представляют себя либидинозной самости в качестве помощника или союзника. По сути, эти деструктивные элементы захватывают личность и мешают всякому развитию и росту.
Они могут принимать психотическую форму и предлагать пациенту бредовый мир, сулящий свободу от боли и тревоги, и их главная цель – удержать власть над личностью и предотвратить всякий настоящий контакт с хорошим аналитиком и конструктивную аналитическую работу. Розенфельд пишет:
«Эта психотическая структура подобна бредовому миру или объекту, в который стремятся отойти части самости. Похоже, над ней господствует всемогущая или всезнающая, крайне беспощадная часть самости, создающая представление о том, что внутри бредового объекта полностью отсутствует боль, а также разрешено безбоязненно предаваться любой садистической активности. <…>
Деструктивные импульсы в этом бредовом мире иногда открыто проявляются в своей необоримой жестокости как смертельная угроза остальной самости в отстаивании своей власти, но чаще они проявляются замаскированно, как всесильные благожелатели или спасители, суля пациенту быстрое идеальное решение всех его проблем. Эти лживые обещания рассчитаны на то, чтобы нормальная самость пациента стала испытывать обычную или наркотическую зависимость от его всемогущей самости, на то, чтобы обманом завлечь нормальные, здравые части в эту бредовую структуру и заточить их там» (Rosenfeld, 1971a, р. 175).
Эта тема, как и вопрос о функциях психотических организаций, будет обсуждаться далее, в 6 главе.
Розенфельд повлиял на ряд авторов, которые продолжили его исследования. Так, Бренман (Brenman, 1985) показал, что нарциссическая организация приводит к сужению восприятия объектов, при котором многие аспекты их реальности не распознаются. Он работал с пациенткой, в психике которой жестокость играла важную роль, и предположил, что «хорошесть» пациентки была захвачена и извращена в сторону жестокости, чтобы придать ей силы и избежать катастрофы.
Сон (Sohn, 1985) подчеркивает то, каким образом нарциссические организации посредством проективной идентификации используют сложные и относительно стабильные отношения, в которых личность чувствует, что становится объектом, так что верит, сознательно или бессознательно, что обладает всеми хорошими и другими качествами объекта. Объект такого типа, которым конкретно обладают, существует внутри пациента и является главным источником всемогущества – Сон называет его «идентификатом». Отношения между нуждающимися зависимыми частями самости и всемогущественной нарциссической частью опять же рассматриваются как перверсивные. Сон удачно иллюстрирует их, обращаясь к образу Крысолова:
«Процесс напоминает историю с Крысоловом: зависимые части личности постоянно уводятся в небытие, оставляя личность, как того хромого мальчика, который в сказке выжил. Одновременно такая же деформация направлена против аналитической работы» (Sohn, 1985, р.
