различные диагностические типы структуры характера, и в этой области важная работа была проделана Кернбергом (Kernberg, 1967, 1975, 1976, 1979, 1983), который подробно описал и отделил друг от друга группы нарциссических и пограничных пациентов. Для каждой из них он предписал особые стратегии лечения, в том числе значительно отступающие от классической психоаналитической техники. Кернберг полагает, что возможно описать особые типы организации личности и классифицировать пациентов соответствующим образом. В своей работе он подчеркивает различия в типах патологической организации личности, тогда как я стремлюсь определить общие для всех них черты.
Многие другие авторы описывали расстройства характера с разных точек зрения, например: Нюнберг (Nunberg, 1956), Лёвальд (Leowald, 1962, 1978), Гительсон (Gitelson, 1963), Лёвенстайн (Loewenstein, 1967), Джиоваччини (Giovacchini, 1975, 1984) и Купер (Cooper, 1986). Лэкс (Lax, 1989) выполнил обзор некоторых из этих работ, где препятствия прогрессу в анализе связываются с защитами характера.
Исследование стадий развития и влияния на них фиксаций и регрессий – другой подход, широко используемый при изучении проблемы состояний застревания и пациентов, находящихся вне зоны контакта. В работах Балинта (Balint, 1968) и Винникотта (Winnicott, 1958, 1965, 1971) делается акцент на регрессиях к состояниям психики, в которых развитие протекает медленно или вовсе отсутствует. Кроме того, Винникотт исследовал ситуацию, когда настоящий контакт с пациентом затруднен развитием «ложной самости» (Winnicott, 1960), при определении которой использовалось данное Дойч (Deutsch, 1942) описание «как если бы» личности. Особенно важны в изучении психических убежищ работы Винникотта по переходным объектам и переходным пространствам (Winnicott, 1953, 1971). Между переходными пространствами и психическими убежищами существует много общего, но есть также и важные различия. В частности, Винникотт придает переходной области особую значимость, которая заключается в том, что эта область является местом культурного и личностного развития. С моей точки зрения, это область бегства от реальности, где не происходит никакого истинного развития. На мой взгляд, убежище часто служит местом отдыха и способствует облегчению тревоги и боли, но истинный прогресс возможен только в том случае, если пациент выходит из него.
Многие авторы устанавливают связи с исследованиями детского развития, и эта область психоаналитической науки находится под сильным влиянием работ Маргарет Малер (Mahler, Pine and Bergman, 1975; Lax, Bach and Burland, 1980). Особенно значимо здесь исследование «сепарации – индивидуации», где Малер сосредоточивается на сепарационной тревоге и развитии чувства отдельности у младенцев и маленьких детей. Несколько иной подход, также соотносящий патологии развития с психическими структурами и организациями, использует Фонаги. Он вводит важное понятие «теории души», описывающее развитие у ребенка способности рассматривать свои объекты как реальных людей с их собственными душевными состояниями. Фонаги (Fonagy, 1991) обсуждает эту идею в связи патологией одного пограничного пациента, получившего травму в детстве, и вместе с Мораном (Fonagy and Moran, 1991) описывает процессы развития, ответственные за различные виды сбоев в развитии, приводящих к пограничной патологии.
Подробный обзор этих и многих других работ на данную тему уведет меня слишком далеко от главной цели этой книги. Полагаю также, что не имеет практического смысла детально рассматривать здесь ряд базовых понятий, сформулированных в работах Кляйн и ее последователей. В частности, я предполагаю, что читатель в некоторой степени знаком с понятиями «проективная идентификация» (Klein, 1946; Rosenfeld, 1971b; Feldman, 1992; Spillius, 1988a, 1988b) и «контейнирование» (Bion, 1959, 1962a, 1963; Britton, 1992), необходимыми для полного понимания патологических организаций личности.
Нарциссические объектные отношения и проективная идентификация
Одно из последствий проективной идентификации состоит в том, что субъект относится к объекту не как к отдельной личности со своими собственными качествами, а так, как бы он относился к себе самому. Он может пренебрегать теми аспектами объекта, которые не соответствуют проекции, или же устанавливать контроль над объектом и принуждать или убеждать его исполнять требуемую от него роль. Этот тип нарциссических отношений Фрейд описал в своей работе о Леонардо (Freud, 1910) и далее исследовал в статье о нарциссизме (Freud, 1914). Он показал, что Леонардо обходился со своими подмастерьями так, словно они репрезентировали его самого как мальчика. В то же время он идентифицировался со своей матерью и относился к мальчику так, как он хотел, чтобы его мать относилась к нему самому. Фрейд говорит следующее (Freud, 1910, p. 100):
«Любовь к матери не может проделывать дальнейшего сознательного развития, она подвергается вытеснению. Мальчик вытесняет любовь к матери, ставя себя самого на ее место или отождествляя себя с матерью и принимая за образец свою собственную персону, по сходству с которой он выбирает свои новые объекты любви. <…> Мальчики, которых теперь любит подросток, – это все-таки не более чем замещающие персоны и возобновления его собственной детской персоны, которую он любит так, как любила его мать, когда он был ребенком. Мы говорим, что он находит объекты своей любви на пути нарциссизма, поскольку греческое сказание называет юношу Нарциссом, которому ничего не нравилось так, как собственное отражение, и который превратился в красивый цветок с этим названием»[6].
Исследование объектных отношений нарциссического типа доказывает, что здесь задействованы множественные идентификации. В случае Леонардо младенческая часть самости спроецирована и идентифицирована с подмастерьем, а остальные элементы самости идентифицированы с матерью. В других случаях или у того же человека в другие периоды жизни идентификации могут смещаться, и мы часто видим обратную картину, а именно, что материнская часть самости спроецирована и идентифицирована с объектом, тогда как самость принимает младенческую идентичность. Джозеф (Joseph, 1985) обратила наше внимание на необходимость рассматривать в таких случаях то, что она назвала «тотальной ситуацией». Аналитики должны чаще напоминать себе, что элементы личности могут распределяться между объектами, с которыми пациент находится в отношениях не одним-единственным образом.
Нарциссические типы объектных отношений описывались многими авторами. Абрахам (Abraham, 1919) считал нарциссизм существенным источником сопротивления в анализе, а вслед за ним и Райх (Reich, 1933) в своем описании брони характера подчеркивал защитную функцию нарциссических отношений. Розенфельд (Rosenfeld, 1964, 1971а), подчеркивавший связь таких отношений с проективной идентификаций, показал, как при этом может происходить идеализация хороших аспектов, но также и деструктивных частей самости.
В своей ранней работе о психопатологии нарциссизма Розенфельд отводит особое место защитам, направленным против переживания отдельности, и предполагает, что механизмом, посредством которого отдельность отрицается, является проективная идентификация. Он пишет следующее:
«В нарциссических объектных отношениях защиты от всякого признания раздельности самости и объекта играют доминирующую роль. Осознание отдельности приводит к чувству зависимости от объекта и таким образом к тревоге. Зависимость от объекта предполагает любовь к нему и признание его ценности, что приводит к агрессии,
