Ораниенбауме. Главную надежду король возлагал на свой флот, который действительно находился в хорошем состоянии.
Вскоре этот флот при Гогланде встретился с русским, состоявшим под начальством адмирала Грейга.
Произошло (6-17 июля) упорное побоище, продолжавшееся пять часов. Хотя наша эскадра была слабее шведской, но мы одержали победу. «Я никогда еще не видал сражения более жаркого и хорошо поддержанного с обеих сторон», — писал адмирал Грейг, которого после этого сражения считали «спасителем столицы».
Желая ободрить и успокоить население севера Екатерина II переехала из Царского.Села в Петербург, обещая, в случае надобности, сама встать во главе армии, которой командовал гр. В. Мусин-Пушкин.
Предводительствовать шведскими войсками взялся сам Густав. Не имея талантов полководца, он лишь изнурил их бесцельными передвижениями и противоречивыми приказаниями. Временами недостаток продовольствия сказывался настолько резко, что шведские солдаты питались одним черствым хлебом.
В рядах войск слышался ропот. Дисциплина среди сухопутных войск Швеции была ослаблена и Густав III не сумел поднять ее. Теперь этот недостаток сказался особенно заметно. В войсках знали и чувствовали неискренность всех поводов к войне и потому, уже во время выступления к Фридрихсгаму (в июле 1788 г.) многие офицеры, забыв свой долг, демонстративно подали в отставку и уехали домой. Особенно велико было неудовольствие среди финских полков; их семьи, жилища и родина подвергались первой и наибольшей опасности. Но едва-ли не главной причиной неурядиц в армии оказалась слабость главнокомандующего генерала К. Армфельта, не сумевшего повлиять на подчиненных.
Когда король Густав прибыл в лагерь при Хуусула, его встретили общим неодобрением и критикой его неудачных распоряжений. Старшие офицеры, во главе с полковником Хестеско, заявили королю, что признают невозможным осаду крепости Фридрихсгама и требуют отступления; они ссылались при этом на недовольство солдат, которые готовы были оказать неповиновение. Король решил сам допросить войска. Он выехал в лагерь верхом и солдаты ответили обещанием следовать за ним против неприятеля.
Но наступление к крепости Фридрихсгаму произведено было неудачно и это дало новый повод к более сильному неудовольствию. Король согласился на отступление (24 июля 1788 г.).
В это время у финских офицеров созрел план обращения к Русской Императрице с предложением мира. Таким образом офицеры самовольно взяли на себя решение политических вопросов.
Им удалось убедить своего главнокомандующего, старого Карла Армфельта, что в их плане кроется спасение Швеции, и что он согласуется с сокровенным желанием короля. Офицеры собрались к К. Армфельту и у него составили записку (ноту), в которой от имени финской армии объявили, что не одобряют настоящей войны, что будут защищать Финляндию только от нападений, что просят Императрицу о возвращении части Финляндии, уступленной России в 1743 г. (по миру в Або), и, наконец, что желают, дабы для мирных переговоров были созваны представители (финской) «нации».
Скоро король узнал о том, что делалось за его спиной. Он потребовал от войск, расположенных около Анъяла, изъявления верноподданнических чувств. Подписавшие у К. Армфельта записку (ноту); поняли, что им нужна опора в большинстве товарищей. С этою целью они составили декларацию (или «акт соединения»), подписанную 113 офицерами анъяльского союза. Свое название союз получил от местечка Анъяла. В декларации офицеры-союзники поясняли незаконность войны и её плохое ведение, а также пытались доказать, что в их поведении крылось лишь желание исполнить свой долг и отвратить бедствие, грозившее отечеству, и если они обратились к русской Императрице, то единственно с целью посодействовать открытию мирных переговоров. Буде же Императрица откажет в мире, то они усмотрят в её действии нападение на Финляндию и в таком случае не положат оружия, пока королевство не будет находиться вне опасности.
Король увидел, что начавшееся движение из окрестностей Анъяла легко может распространиться среди других отрядов его армии, разбросанных на
Финляндском театре военных действий. Считая военное движение лично для себя опасным, король не остался в главной квартире, а удалился на свою яхту «Amphion». Крутые и решительные меры не были в его характере, почему Густав обещал прощение всем тем провинившимся анъяльским конфедератам, кто письменно признает свой проступок и изъявит покорность. Застигнутые врасплох, анъяльцы поспешили написать королю, что, отнюдь не оскорбляя его величества, они имели в виду исключительно мирные переговоры, и что намерены отстаивать отечество до последней капли крови. Об отделении же Финляндии от Швеции, — говорили они, — никто из них не думал.
Во второй половине августа (1788 г.) из Петербурга в шведский лагерь вернулся Иегергорн, доставивший Императрице ноту анъяльских конфедератов.
Иегергорн не только передал Государыне записку офицеров, но кроме сего устно добивался восстановления того государственного строя Швеции (1720 г.), который был уничтожен Густавом в начале его царствования (в 1772 г.), а также хлопотал об отделении Финляндии от Швеции и создании из этой провинции независимого государства. Русское правительство, конечно, заметило большую разницу между запиской (нотой) финских офицеров и личными заявлениями Иегергорна. Императрица вручила Иегергорну не подписанный ею ответ на все домогательства. Она советовала офицерам уговорить финские войска отступить от русских пределов и затем держать себя спокойно во время её борьбы с королем. Такой ответ Императрицы возбудил досаду и изумление среди анъяльских заговорщиков.
В это время полковник Гастфер снял осаду Нейшлота. Адмирал Грейг держал в блокаде шведский флот в Свеаборге. Дания собиралась объявить войну Густаву. В Стокгольме замечалось угрожающее движение. Иначе говоря, король находился в весьма затруднительном положении. К довершению всего, офицеры отправили к Густаву новое письмо, требуя созыва риксдага и обязательного перемирия с Россией. Письмо было возвращено нераспечатанным. Король, зная о намерении Дании напасть на Швецию, воспользовался удобным случаем, чтобы временно покинуть Финляндию. Начальствование над войсками он передал своему брату, герцогу Карлу Зюдерманландскому. Отъезд короля разрушил планы заговорщиков: они лишились возможности влиять на него угрозами и другими средствами.
Анъяльские заговорщики составили еще одну объяснительную записку (которую называли авертисмент), стараясь оправдать свои поступки и настоять на созыве в Стокгольме риксдага. Риксдага желали все офицеры шведской армии.
Под разными воздействиями, шведская армия отступила, очистив Гегфорс. Из Петербурга — чрез шведского изменника Георга Магнуса Спренгтпортена — дано было знать генералу К. Армфельту, чтобы он добивался созыва финского сейма, и чтобы на нем депутаты решили вопрос об отделении Финляндии от Швеции, предоставив русским изгнание шведов из края. Спренгтпортен подсказывал, чтобы финский сейм собрался в Тавастгусе. Главным носителем идеи самостоятельности Финляндии являлся тогда названный Георгий (Геран) Спренгтпортен. Он давно уже не расставался с этим планом. Северо-Американская освободительная война, в которой он принял участие, видимо, вскружила ему голову. Он носился с короной Финляндии, точно она принадлежала ему, и безуспешно
