Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
в северное крыло.
Там что-то повреждено, сказал Родольфо. Землетрясение или наводнение. Если он и поручил Мендосе разобраться с этим, работа явно была не выполнена.
До чего странно. Я положила бумагу с карандашом на ступеньки, твердо решив самой изучить повреждения. Первая доска поддалась легко, и я отбросила ее в сторону. Звук удара о камни эхом разлетался по проходу, и я стала одну за другой снимать доски. Наконец вход был открыт. Я подняла со ступеней листок и карандаш и шагнула внутрь.
Над домом все еще сияло солнце, но влажность в этом узком коридоре была густой, как туман. Она тяжелым весом укладывалась мне на грудь, будто кто-то давил на нее руками. Может, рядом был колодец или подземный источник?
Я протянула руку и кончиками пальцев коснулась стены, ожидая почувствовать влагу. Но ее там не оказалось. Стена на ощупь была прохладной и сухой – будто глина, которую на ночь оставили на морозном зимнем воздухе.
Температура в этом доме странным образом менялась тогда, когда я меньше всего этого ожидала. Наш дом в столице был построен из дерева, дом в Куэрнаваке – из камня, поэтому я мало что знала о штукатурке, плотных стенах и тонких окнах.
Наверное, эту часть дома можно использовать в качестве кладовой. Здесь идеально будет хранить вещи, которым нужен холод. Например, воск летом.
Или даже лед, если в Апане была такая роскошь. Я улыбнулась, посмеиваясь сама над собой, – в тщетной попытке ослабить тяжелое давление на грудь. Я годами не видела в домах лед. Надо будет написать Родольфо и спросить, пользуются ли в столице льдом.
Я приложила бумагу к ближайшей стене и начала писать.
Северное крыло: кладовые с естественным охлаждением. Еще раз проверить температуру посл…
И вдруг под моим весом стена пошатнулась. Я попятилась назад, чтобы не упасть. Со стены хлопьями стала осыпаться штукатурка, и от неожиданности я врезалась в противоположную стену с глухим звуком, приложившись об нее головой.
В глазах заплясали звезды, я поморщилась от болезненных ощущений. Утихшая за последний час головная боль накатила с новой силой.
Из-за прошлой ночи я сделалась слишком нервной. Умница, Беатрис, подразнила я себя. Жеребенка напугать и то сложнее.
В стене передо мной образовалась выбоина. Куски штукатурки осыпались, как засохшая глазурь с черствого торта. Я нахмурилась. Если стена передо мной была такой же прочной, как и та, что позади, такого рода выбоина могла образоваться разве что от тарана, а никак не от двадцатилетней девушки, которая прислонилась к ней, чтобы что-то написать.
А если она все же была не такой прочной? Стиснув зубы от боли, я шагнула к стене, чтобы самостоятельно осмотреть ее. Как мне казалось, все стены в доме были сделаны из прочных материалов местного изготовления – кирпичей из вязкой почвы, волокон агавы и глины. Такие могли выстоять столетия, вынести все землетрясения и наводнения, но эта стена заметно отличалась.
Я провела пальцами по растрескавшейся штукатурке. От прикосновения она разлетелась, словно перхоть. Вряд ли это вообще была штукатурка, да и на качественную краску не похоже. Я взяла кусочек и понюхала – известковая побелка, нанесенная на выложенные кирпичи. Как же странно… Стены в этой части дома строили наспех? Я нахмурилась. Этот коридор был у́же и тусклее других, но я смогла рассмотреть кладку. О Сан-Исидро можно было сказать многое, но в некачественной постройке его не обвинить. Сан-Исидро строили на совесть.
Я отложила бумагу с карандашом и попробовала вытянуть кирпич: тот поддался и оказался у меня в руках. Я сделала шаг назад, удивившись и тут же испугавшись, что все это сейчас рухнет.
Но ничего не произошло. Я аккуратно положила кирпич на пол и заглянула в дыру в стене: там что-то блеснуло. Значит, за стеной что-то было.
Движимая любопытством, я вытянула еще два кирпича, из-за чего половина стены обрушилась, и я с визгом отскочила. Снежинки побелки полетели вниз, поднялись клубы пыли. Да, никудышная была работа, подумала я. Нужно сказать Родольфо, что…
И тут мои мысли замерли. Выпавшие кирпичи закрывали собой… череп. Мне игриво ухмылялся белый, как известняк, череп.
Шея у скелета была свернута, но не так, как у дохлой крысы на ступенях, позвоночник изогнут в неестественном положении – хотя я мало что знала о человеческом теле, чутье подсказывало: с ним что-то не так.
На сломанной шее тускло поблескивало золотое ожерелье. Вот что я увидела.
Кирпич выпал из рук.
В стены Сан-Исидро замуровали тело.
Мне срочно нужно было поговорить с Хуаной.
Я развернулась на каблуках и бросилась бежать.
На летней кухне, во дворе для слуг, я обнаружила Ану Луизу, которая подавала тлачикеро посоле[19] на обед.
– Где Хуана? – прокричала я.
Тлачикеро, слуги и Палома все обернулись на мой крик. Должно быть, я была похожа на умалишенную – выбежала из дома, будто за мной гонятся, вся перепачканная в пыли и известняке, с бешеным взглядом и растрепавшейся прической. Но меня мало это волновало.
– Мне нужна Хуана, – сказала я Ане Луизе. – Немедленно.
Она окинула меня взглядом с головы до ног, после чего кивнула дочери.
– Делай, как просят. Отведи донью Беатрис к донье Хуане.
Тяжелые взгляды окружающих меня людей легли на плечи, словно тысяча рук. Мне хотелось уйти отсюда, мне нужно было убраться. Палома бросила на мать взгляд, выражающий явное нежелание что-либо делать, и очень-очень медленно встала.
– Это срочно, – бросила я ей.
Палома развернулась, лицо ее было неподвижным, как у статуи. Мои слова прозвучали твердо, хотя сама я чувствовала, что вот-вот разобьюсь, подобно стеклу.
Палома жестом велела мне следовать за ней в заднюю часть двора для слуг. Здесь ярко светило солнце, и с каждой секундой я чувствовала себя легче, как будто с каждым шагом дальше от дома с меня снимали по тяжелому слою одежды.
Может, я схожу с ума?
Нет. Это уж вряд ли. Я уверена в том, что видела…
У конного двора нас встретил запах лошадей. Палома провела меня внутрь конюшни, в небольшую комнату у главного входа. Там на табурете, сгорбившись, сидела Хуана – ноги скрещены, голова опущена. Пряди светлых волос падали ей на лицо, пока она чинила уздечку.
– Донья Хуана, – Палома обратилась к ней холодно и бесстрастно; вместо того чтобы выставить руки вперед в знак уважения, она оставила их болтаться вдоль тела. Палома переступила с ноги на ногу, как будто готовилась вот-вот бежать.
Если меня она боялась или стеснялась, то Хуану однозначно ненавидела. Это было написано у Паломы на лице – девчонка едва не зудела,
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
