сыщики тем временем не дремали. В тот вечер они устроили облавы во всех харчевнях.
В трактире почтенного Нёна, как всегда, было полно народу. Чать, заменяя слугу, дергал за веревку опахало. Дат разносил закуску посетителям и убирал со столов грязную посуду. Ла совсем взмокла возле котлов с рисом. Гао мыла чашки. Тить изображал поваренка — сам почтенный Нён показывал ему, как надо жарить говядину с овощами. Когда в трактир явились сыщики, то оказалось, что все ребята, находившиеся в трактире, служат у почтенного Нёна.
Едва сыщики убрались восвояси, как ребята уселись за стол, чтобы поужинать. Тут появился, опираясь на свою палку и стуча деревянной ногой, дядя Кому-паром-на-Уонгби.
— В покое теперь вас, ребята, не оставят, — чуть слышно проговорил он и указал на караван барж, остановившихся неподалеку у пристани. — Я знаком с одним подрядчиком, он отправляется на угольной барже в Намдинь и везет большую партию рабочих-кули. Вон эти баржи. Стоит вам только оказаться на барже, и вы станете такими же черными, как эти кули. Не мешкайте, ребята… Пять барж, набитых рабочими…
Чать собрался было юркнуть вслед за маленькими актерами, но дядя Кому-мясной-похлебки остановил его. Чатя с детства приводил в трепет зычный голос разносчика. И теперь Чать не посмел перечить ему.
* * *
На следующий день Чать был уже с утра на ногах: надо обязательно сказать маленьким актерам, чтобы они писали письма. Мальчишка выбежал из ночлежки, но прилив уже миновал, и буксир давно, еще в полночь, снялся с якоря и увел караван барж в сторону моря.
Чать схватил деньги и кинулся на Среднюю улицу, к мастерской, где чинили и давали напрокат велосипеды. Но тут случилось непредвиденное: хозяин потребовал под залог отцовское удостоверение. Чать бросился обратно, к дому почтенного Нёна. Хорошо, что на пути ему попался дядюшка Клетка-для-птиц, который тащил на коромысле невиданное количество этих самых клеток. Чать рассказал ему обо всем, и дядюшка, чтобы выручить мальчика, дал ему свое удостоверение.
Чать прыгнул на сиденье большого велосипеда и помчался в сторону переправы Бинь. Паром перевез его на другой берег, и, подгоняемый ветром в спину, он единым духом докатил до Лесной переправы. Когда он увидел караван барж, которые медленно тянул по светлым волнам маленький буксирчик, мальчик был просто вне себя от радости. Он хотел было нанять лодку и догнать баржи, но у берега стояли только тяжелые лодки, груженные камнем. Мальчик, держа велосипед за руль, долго вглядывался вдаль. Буксир и баржи шли вперед, к устью реки, их силуэты постепенно растворялись в пелене дождя и тумана.
Перевод Н. Никулина.
Ву Тхи Тхыонг
СЛУЧИЛОСЬ НЕИЗБЕЖНОЕ
Склонившись над столом, Ман с серьезным видом аккуратно линовал бумагу. Проведя последнюю черту — она получилась такой же ровной, как и остальные, — Ман бросил линейку на стол и весело окликнул жену:
— Ну вот, все в порядке!
Муй выкладывала на тарелку баклажаны. Она обрадованно посмотрела на мужа и похвалила:
— Ой, неужели закончил? Так быстро!
— Разве это быстро? Ну что ты такое говоришь… Хотя ты бы наверняка провозилась весь день. Да и целого дня, пожалуй, не хватило бы. Это уж точно…
Наполнив чашку баклажанами, Муй поставила ее на поднос. Завтрак был готов. Все приготовлено аккуратно, все как полагается.
— А ты полоскал рот? Умылся? Давай-ка живей да садись завтракать.
Ман нехотя вытащил из-под кровати эмалированный таз. Он добродушно проворчал:
— Интересно, когда я мог успеть… Послушай, после завтрака ты куда-нибудь собираешься? А то я покажу тебе, как это делается. Лучше моего способа и не придумаешь, у любого в два счета получится.
Муй виновато посмотрела на мужа и неуверенно сказала:
— Хорошо бы… Но… с утра мне нужно забежать на насосную станцию, а оттуда рукой подать до печи для обжига кирпича. Может быть, потом…
Муй была среди тех женщин, которые выдвинулись, когда началось движение «Выполним три обязательства»[14]. Сразу после избрания в партийный комитет Муй назначили председателем кооператива Вьет-тханг вместо прежнего председателя, который месяц назад ушел в армию.
Узнав об этом, Ман искренне обрадовался за жену. Так же радовался он и тогда, когда жену приняли в партию. Но поскольку она продвигалась слишком быстро, Ман столь же радовался, сколь и волновался за нее. Даже у себя на работе Ман не знал покоя. Время от времени он отрывался от дел и, устало потягиваясь, загибал пальцы, взвешивая все «за» и «против» и бормоча себе под нос: «Если подходить объективно, то получается вот что: во-первых, Муй отличается исключительным трудолюбием, прямо из кожи лезет вон, каждый год ходит в передовиках труда; во-вторых, у нас нет детей, а бабушка еще очень крепкая, все хозяйство фактически на ней держится, вот у жены и развязаны руки, и на первом месте у нее работа; в-третьих, не каждый отличается такой честностью, к ней не подступишься со всякими там взятками… Случись что-нибудь в этом роде — не надейтесь ее разжалобить… Кажется, чего же еще желать? Ну, допустим, с этими тремя пунктами все в порядке… А недостатки какие? Во-первых, она медлительна, не говоря уже о том, что малоинициативна… Если бы она была рядовым работником, это бы еще куда ни шло, но для руководителя… прямо беда… Во-вторых, теоретическая подготовка у нее хромает. Правда, после вступления в партию она занималась на курсах… Если ты кадровый работник, не думай, что вполне достаточно одного добросовестного отношения к делу. Не умеешь говорить убедительно — тут же вызовешь насмешки, они так и приклеятся к тебе… За примером далеко ходить не надо… взять хотя бы беднягу Вана — и в партию вступил раньше других, а толку что? В теории слабо разбирается, вот и топчется всю жизнь на одном месте, дальше бригадира не пошел! В-третьих, опыта у нее маловато, совсем еще зеленая. Всего год с небольшим была ответственной за работу среди женщин общины и вдруг, пожалуйста, — председатель большого кооператива! Административная работа, руководство большим хозяйством — дело нешуточное! Ох, как нелегко справиться с этим! Ведь не поможешь — пропадет! Не потянет…»
Раньше, бывало, Ман по воскресеньям не занимался никакими делами, отдыхал, иногда захаживал к друзьям — поговорить о международных событиях, о положении на Юге. Или возился в огороде. Однажды он соорудил перед домом очень красивую жардиньерку, чтобы подвязывать побеги люффы. Очень полезное дело сделал: и дворик украсил, и люффой обеспечил семью на лето… Но больше всего ему нравилось в
