— Уверена, что мы с ним подружимся! — дурачилась я, ведь так необычно чувствовать себя в руках парня, который до сего дня мне казался недосягаемым!
— Тогда пригласим его к нам на ужин, — Леонардо обезоруживающе улыбнулся, еще раз поцеловал, открыл дверцу машины и помог мне сесть. Бабушка, конечно, устроит мне нагоняй, но игра стоит свеч и мне так не хочется, чтобы она кончалась!
Глава 8. Ну и День рождения!
Май, 90-е гг., Италия, Тоскана
— Ну же, вставай, соня! Свой День рождения проспишь! — чувствую едкий запах табака и свежесть цветущего апельсина. Приоткрываю глаза, когда бабушка берет мой безымянный палец и надевает на него кольцо — из белого золота с маленьким бриллиантом. Мне очень хотелось сказать о помолвочном васильке Леонардо под моей подушкой, но я не решилась.
— Ба, ты с ума сошла! Как это клево! — вскакиваю с кровати и хожу по комнате, любуясь подарком, потом сажусь рядом с бабушкой на кровать.
— Табак его знает, понравилось бы это твоей матери или нет. Сейчас восемнадцатилетним Феррари, да круиз кругосветный подавай! Но зато у тебя останется в память обо мне. Когда я умру….. — она печально вздохнула.
Я целую ее в щеку, крепко обнимаю, снова целую:
— Нет, ты еще долго не умрешь! Ты не можешь меня бросить! Ты обещала!
За полгода, что живём вместе, мы впервые так нежны друг с другом. Я не отрывала взгляд от искрящегося под утренним солнцем прозрачного камня. Что поделаешь — все девушки любят бриллианты!
— Ба, даже если об этом никогда не говорю, я тебе очень благодарна. За все. Правда, — целуя ее, я замечаю, что ее глаза стали влажными.
— Ты многое изменила во мне. Впрочем, табак с ним, — махнув рукой, она живо поднялась с кровати и добавила:
— Пойду сварю кофе. А ты сходи в парикмахерскую. День рождения должен начинаться с укладки!
Бабушка направилась к двери и уже перед выходом из комнаты обернулась и торжественно произнесла:
— Когда умру, не вздумай плакать! Нарядись в красивое платье. Сходи в крутой ресторан. Вино, закажи благородное вино, Монтепульчано или Санджовезе. Да, лучше Санджовезе. Под него душа легче отойдет.
— Ба, перестань! Что это ты вздумала? — встревожилась я за нее.
— Табак его знает. Сон плохой снился, — с грустью ответила она. Но тут же встрепенулась, захлопала в ладоши и скомандовала: — Ну же! Собирайся живее! Альдо уже ждет! Пригласим моих девчонок на торт или у тебя другие программы?
— Вечером я не с тобой.
— И с кем же, позволю себе спросить, собираешься провести вечер? — а мне казалось, что бабушка читает меня как книгу!
— Бабушка, он самый лучший парень на свете! — я сама еще не верила в то, что этот вечер проведу с Леонардо.
— Значит, полдник устроим. Только про тыкву в двенадцать не забывай!
***
Как же я люблю весну! Она окуривала все вокруг ароматами жасмина, акации, лип. Чирикали птицы, и шум машин был не в силах их заглушить. Я мурлыкала под нос “Champagne per brindare a un incontro..”, мечтая о свидании этим вечером. Бабушка абсолютно права: красивая прическа повышает самооценку женщины.
Когда я свернула на нашу улицу, то заметила, что у забора стоит Рита и что-то высматривает. Неужели Леонардо уже у нас? От этой мысли волнение перехватило дыхание и сердце застучало печатной машинкой. Тогда почему она не заходит? Может, бабушка не услышала звонка? Я уже было открыла рот, чтобы позвать ее, но соседка прямо перед моим носом устремилась в сторону своего коттеджа.
Я вошла в дом и не узнала его. Играла музыка, мигали огни, словно весной к нам вернулось рождество. Беата накрывала на стол, бабушка вешала воздушные шары на люстру. Ирма, ее подружка-полька с ярко-рыжими, похожими на парик, локонами, искала что-то среди виниловых пластинок, то и дело обращалась к Сандре на ломаном русском:
— Сань, помнишь эту: “Говорят про любовь… Голубые огни васильков… Словно песня без слов…”
Бабушка стояла на стуле и цепляла за люстру воздушные шары и вдруг вслед за ней запела:
— “Говорят про любовь… Голубые огни васильков…”
Я крикнула, нарушая их дуэт и вешая сумку на крючок:
— Ба, а почему ты Риту не впустила?
— О чем ты, дорогая? — на ее лице было недоумение.
— Она стояла у нашего забора, будто кого-то высматривала. Или опять с ней повздорили?
— Что за глупости, Ассоль? — у бабушки нервная улыбка. — Лучше помоги мне украсить гирляндами холл. Что значит, не хотела впускать? Ирма, налей мне чего-нибудь попить.
— Воды с газом?
— Какой воды! Вина мне налей. Сегодня такой повод, а ты воды!
Беата странно смотрела на бабушку, будто они что-то от меня скрывали.
— Беата? — я стояла, как вкопанная, желая по их жестам угадать, что на самом деле происходит.
— Мой Господь! Синьорина, все те, кто хотел войти, сюда попали. А те, кто лишь в окна заглядывал… — ее щеки были розовыми, а глаза блуждали. Затем круто сменила тему: — Посмотрите только, сколько тут подарков!
— Да нет! Говорю, шампанское забыли. Я мигом! — бабушка надела туфли, взяла с тумбы у входа ключи, сумку с вешалки и захлопнула за собой дверь.
Что тут происходит? Почему все говорят загадками и уклоняются от моих вопросов?
Беата указала на большую коробку в бумаге, на которой была нарисована карта мира, обернутая коричнево-бежевой лентой:
— Курьер уже при мне доставил.
— От кого?
— Тут не написано. Сказали, что для синьорины Ассоль и все тут.
Беата бегала туда-сюда, забывая то фужеры для шампанского, то вилки, то свечи, потом остановилась, поцеловала меня в щеку и сказала:
— Хороша, эх! А глаза как бриллианты! — она прослезилась и обняла меня.
Куча коробок у дивана возбуждала мой интерес.
— А вот и нет! Будешь открывать их, когда задуешь свечи, пока мы торт едим. А то вся красота растает! — игриво сказала Ирма и засмеялась, когда на пороге появилась бабушка, обнимавшая бутылку игристого, как грудничка.
— А где твои женихи, Ассоль? — поинтересовалась Сандра. — Нам уже пора начинать, а то Беата на свой автобус опоздает.
— Так не будем их ждать. Они подтянутся! — я подставляла фужеры, пока бабушка разливала вино с золотой этикеткой «Giulio Ferrari» и передавала их в маленькие ручки Беаты, а та расставляла их на столе. Бабушка взяла свой фужер, поднялась со своего места и, оглядывая присутствующих, торжественно начала:
