В конце концов Алехандро понял, что смысла в подставах просто нет. Отец всегда был на стороне своего приемного сына. Сына, с семьей которого он жил. Совершенно чужими ему люди. Он общается с сыном Николаса, называет его внуком. Скоро у него появится его родной внук. Именно это заставило его зайти к Николасу.
— Скоро закончится твое торжество, ты лишишься моего отца. Ты ему никто. Как и вся твоя семья.
Николас, молодой мужчина, с тонкими чертами лица. Он был сильно похож на свою мать. Может именно это держит отца. Его внешнее сходство с ней, женщиной, которая заняла место его матери.
— Роберто, никто не забирал твоего отца. Он сам решил жить с нами. Видимо с тобой ему неудобно.
— Неудобно? О чем ты говоришь? Как ему может быть неудобно в своем собственном доме? Там, где его семья. А его семья — это я. Я его родной сын.
— Бывает так, что родные становятся чужими. А чужие — становятся ближе и роднее.
— Мне все равно, но ты никогда не получишь наследство моего отца. Как его не получила твоя мать. Так и тебе его не видать.
— Я не стремлюсь к обладанию. У меня есть работа. У меня дом. Есть семья. Отец, который вырастил. Пусть не родил, но научил жить.
— У тебя это есть, пока отец тебе это дает.
— Отец меня поддерживает. Семью нужно создавать самому. Это кропотливая и долгая работа. Но думаю, тебе этого не понять. Мне искренне жаль тебя — ты ничего не видишь из-за своей навязчивой идеи.
— Я вижу то, что самозванец хочет обладать тем, что ему не принадлежит. Пусть отец и живет с тобой сейчас, но очень скоро все измениться. Все встанет на свои места.
— У тебя патологическая мания вернуть отца. А ты хоть раз задумывался — почему он ушел из дома.
— Из-за твоей смазливой мордашки. Она так напоминает ему его шлюшку.
Николас подошел близко к Алехандро.
— Никогда, слышишь, не называй мою мать шлюхой. Она была замужем за твоим отцом. За человеком, который принял меня. Воспитал. Считает своим сыном. Я не позволю тебе причинять ему боль.
Алехандро не стал развязывать драку. Не потому, что боялся, просто не хотел в очередной раз доставить удовольствие Николасу поплакаться отцу. Он отступил.
— Я его не трогаю. Но скоро, очень скоро все измениться.
Алехандро с такой силой захлопнул дверь, что посыпалась штукатурка. Николас устало опустился в кресло. Работать здесь ему совершенно не хотелось, но обещание, данное отцу, не позволяло ему уйти с этой работы. Он должен быть здесь. Практически правая рука Алехандро. Порой выгодные контракты очень трудно заключать, ввиду их постоянного конфликта. И слава богу Алехандро в последний момент изменяет тактику и сменяет гнев на милость — только бы получить контракт, и чтобы потом как можно меньше общаться с Николасом. Правда последнее время их стычки стали реже. Алехандро выбрал тактику игнорирования. Не раз они задерживались в офисе допоздна, оставшись одни. Но каждый раз уходили по одному, так и не встретившись. Обсуждать вопросы было сложнее, но они возникали. Порой передавали документы друг другу через секретарей. Ко всему можно приспособиться. Николас устало потер виски. Обещание и обязательство, данное отцу, крепко привязали его к этому месту…
Время не стоит на месте, движется. Один день сменяется другим. Кто-то не замечает времени. Для кого-то же оно тянется. Порой мы считаем минуты. А бывают случаи, когда всем существом стараемся остановить время. Но это не подвластно человеку. Он может лишь наблюдать за его ходом.
Прошло еще две недели.
Кристина устала села на кровати. Заставлять себя вставать каждое утро давалось с трудом. Свет померк. Не осталось того, что заставляло стремиться к побегу. Августа теперь приходила к ней каждый день. Молча сидела рядом. Как поняла Кристина, ей так было проще, когда человек молчал. И вот так вдвоем они часами могли находиться в одной комнате, не произнеся при этом ни единого слова. Раньше Кристина ее жалела, пыталась разговорить, но теперь ей не хотелось ничего. Только естественные потребности — сходить в туалет, поесть, но даже еда потеряла свой вкус. Даже Бруно перестал ее беспокоить. Алехандро после того случая больше не приезжал. Казалось, что ей жизнь дала передышку. Но она ей в этот момент была не нужна. Может если бы что-то происходило, она бы поняла, как быть. Но, как назло, ничего не происходило. И только одна мысль, что Роб, ее родной Роб женился. Создал семью. Он даже не искал ее. Она просто исчезла из его жизни. До этого события, она еще надеялась хоть как-то оправдаться перед ним, но сейчас все было потеряно. Сейчас он принадлежит другой женщине. И сейчас очень сложно понять, и принять, что она осталась совсем одна. Как тогда, в день, когда ее родители разбились. Жуткий приступ тошноты заставил ее бегом направиться в ванную. Когда рвота закончилась. Кристина опустилась рядом с унитазом на пол. Сердце колотилось в груди. Сил совсем не осталось. Слезы хлынули из ее глаз. Она оплакивала свою судьбу. Родителей, что так рано покинули этот мир. Любовь, которой так и не успела насладиться. И была ли любовь? Сейчас она в этом сильно сомневалась. Никогда она больше не станет доверять мужчинам. Никогда, даже если ей удастся выбраться из этого дома, она не увидится с Робом. С его предательством и обманом. Очередной приступ тошноты прервал рыдания. Изменения, происходившее в ее организме, дали о себе знать. У нее будет ребенок. Только ее. Не позволит она больше мужчинам управлять ее жизнью. Она будет жить для ребенка. Отдаст всю свою любовь, нежность и заботу. Она постарается огородить его от всех неприятностей. Ее ребенок не будет страдать.
Кристина вышла из ванной. В комнате находился Бруно.
— Плохо? Тошнит? Врача надо вызвать? — он внимательно смотрел на нее. После того случая он старался не выпускать ее из виду. Игры кончились. Больше он не даст ей ни малейшей возможности на побег. Иначе Алехандро просто оторвет ему голову, случись что-нибудь с ребенком.
— Обычное явление, — хрипло произнесла Кристина. — Токсикоз при беременности.
Она поправила халат.
— Пусть врач посмотрит, — Бруно настаивал.
— Он ничего нового не скажет. Только подтвердит мои слова. Я хочу что-нибудь впить. Может воды с лимоном. Она поможет.
Бруно с удивлением смотрел на Кристину. Она вернулась. Он даже улыбнулся про себя. Но все равно в ней что-то изменилось. Исчезла вся наивность. Она повзрослела. Пусть она и была еще
