— «Все прекраснейшие дамы
Благородные девицы
Лишь о нем одном вздыхают…» — задумчиво продекламировала великая княгиня.
— Что это?
— Кретьен де Труа, французский поэт XIII века, ты не знаешь, — протянула Като.
— Ах, какие мы образованные! — Фыркнула Брюс. — Сколько книг мы читаем! Скоро все полки обломятся. Ну так решай. — Ее зеленые глазищи уставились в уже начавшее бледнеть после недавнего плача лицо подруги. — Я ведь никогда не предлагаю тебе того, что ты сама уже не хотела бы сделать. Я просто знаю: как, где и с кем.
Като усмехнулась. Парас видела ее насквозь и, кажется, думала, что знает лучше нее самой. Зачем разочаровывать хорошего человека?
— Через неделю в Петергофе маскарад, — невинным голосом сообщила графиня. — Так я привезу его?
* * *
Дни медленно теряли тепло, и, ловя бабье лето, двор задержался за городом дольше обычного. Гришан редко бывал дома, он неожиданно для всех получил должность адъютанта при президенте военной коллегии, генерале-фельдмаршале Петре Ивановиче Шувалове, который инспектировал Преображенский полк и обратил внимание на рослого расторопного лейтенанта. У Орлова оказалось уйма обязанностей, и он почти все время проводил то в коллегии, то в разъездах по летним военным лагерям.
Однажды в полдень Григорий пришел домой после дежурства во дворце. Он сел на окно, мечтательно вздохнул и взъерошил свои нестриженые кудри.
— Что это у тебя на пальце? — Спросил Алексей, вошедший в это время в комнату.
— А-а. — Григорий спрятал руку за спину и глупо заулыбался.
— Покажь. Покажь. — Алехан схватил брата за запястье и вывернул руку.
На мизинце у Григория поблескивал золотой перстень с рубином.
Явился Иван.
— Сила, — обрадовался он. — теперь мы месяц обжираться можем.
— Отдай, — Григорий вывернулся. — Вот еще! Это мне… мое… подарок.
— С ума сошел, — возмутился Иван. — В доме на четверых мужиков целых сапог нет, а он дурака корчит. Алексей, Федька!
Не успел Потемкин глазом моргнуть, как трое братьев завалили Григория на пол и стянули с отчаянно отбивавшейся руки вожделенный залог месячного благополучия.
— Федька, дуй к ювелиру на Английскую набережную. На обратном пути зайди с деньгами к сапожнику, да в лавку, в лавку загляни, купи чего-нибудь пожрать! — Крикнул Иван.
— И выпить, — ехидно добавил Алексей.
Все разошлись. Гришан лежал на полу без движения. Потемкин наклонился над ним.
— Гриш, ты чего? Тебе больно?
Орлов только заскрипел зубами.
Потемкин жалостливо погладил его по плечу.
— Силы моей больше нет жить с этими скотами. Изведу я себя, Гришка. Потоплюсь сейчас пойду хоть на Мойку, — он повернул к Потемкину бледное осунувшееся лицо, губы его дрожали, и глаза были не хороши.
К слову сказать, женщины часто дарили Григорию разные мелочи, и он обычно без сожаления расставался с ними.
— Полно тебе убиваться. Не в первый, не в последний раз.
— Ненавижу. — Орлов сел. — Всех ненавижу. И ты тоже с ними за одно. Го-осподи-и! — Он закрыл лицо руками и стал раскачиваться из стороны в сторону.
Потемкин даже испугался, не повредился ли его друг в рассудке. Он крепко взял его за плечи и с силой тряхнул.
— Ты будешь отвечать, что с тобой приключилось, или нет?
— Я… я…
Потемкин принес из ведра воды. Зубы Орлова стучали о край железной кружки. Гриц намочил полотенце и обтер другу лицо.
— Сядь, успокойся. Ты украл его что ли?
— Не-е, — Григорий помотал головой, — говорю, подарок.
— Я клещами из тебя тянуть не буду, хочешь — рассказывай.
Орлов снова взобрался на окно и, зло прикусив губу, сообщил:
— Одна дама, слышь, в залог памяти оставила.
— Знать богатая дама, раз такие залоги направо-налево сыплет. — огрызнулся тоже злой Потемкин.
— Ах, да откуда тебе знать! Что ты вообще смыслишь? — Вдруг пробрало Гришана. — Послушай, ты помрешь, таких не встретишь!
* * *
Оказалось Григорий через одну из своих знатных любовниц попал на маскарад в Петергофе. Бесстыдница Прасковья Брюс привезла его в своей карете. Надо сказать, что всего несколько дней назад Гришану справили новый мундир и на фоне обычных выгоревших и потрепанных гвардейских камзолов он выглядел точно в маскарадном костюме a-la Преображенский полк. Маску захватила с собой предусмотрительная графиня.
— Подожди меня здесь, — шепнула она и скрылась.
Григорий прождал довольно долго. Ночной парк был полон огней и музыки. Гирлянды разноцветных фонариков утопали в подсвеченной зелени древесных крон. Во тьме, поминутно взрывавшейся искрами огненных шутих, шумели фонтаны.
Наскучив ожиданием, Орлов пошел к ярко освещенной площадке, которая была окружена двойным рядом маленьких лип с фигурно остриженными макушками. Там танцевали пестрые пары, лопались хлопушки, выкидывая в публику разноцветные сладкие шарики. Музыка на мгновение смолкла между танцами, и вдруг перед Григорием оказался невысокий молодой человек в черном кружевном домино, накинутом на розовый, шитый золотом кафтан. Ровный девичий румянец рдел на округлых щеках незнакомца, нежные, как лепестки, губы капризно выгибались в недвусмысленной улыбке-приглашении. Иззелено-карие глаза дразнили из-под низко надвинутой треуголки.
— Что вы тут делаете один? — В этом мягком грудном голосе была несказанная прелесть.
Григорий ни на мгновение не усомнился, что перед ним дама.
Не дожидаясь ответа, она взяла его за обе руки и вовлекла в круг танцующих. Незнакомка в мужском платье оказалась мастерицей плясать, но до Орлова ей было далеко. Уставшие и восхищенные друг другом, они не менее чем через час расцепили ладони и пошли рука об руку среди столпотворения и музыки.
Дама, видимо, хорошо знала парк, и вскоре они оказались в безлюдной аллее. Сзади слышался приглушенный гул праздника, где-то поблизости шумно вздыхал залив. Теплая темнота окутала их, как кокон. Во всем, даже в хрусте гравия под ногами, чувствовалась та дразнящая таинственность, которая всегда возбуждала Григория. От внезапной близости ее легкой руки, едва касавшейся его локтя, от шороха кружевного домина и шелеста шелка под ним Орлов пришел в сладкое смятение, но дама сама вдруг остановилась и дотронулась пальцами до его плеча.
— Давайте смотреть вверх. Здесь хорошо видны звезды, — сказала она.
Орлов доверчиво запрокинул голову, и спутница ловко сдернула с него маску. Он внезапно ощутил свободным лицом свежий, жуткий ветер ночной высоты. Далеко над ним качались кроны больших деревьев, и кусками зияло небо, все в иголочных проколах звезд.
