после ее отъезда. Ее багаж – он был не слишком велик – уже внесли. Глядя на него, миссис Тачетт присела.
– И что, никакой надежды? – спросила Изабелла, стоя перед тетей.
– Никакой. И никогда не было. Нельзя сказать, чтобы его жизнь была удачной.
– Нет… она была прекрасной. – Изабелла заметила, что уже начала противоречить тете. Ее раздражала холодность миссис Тачетт.
– Не знаю, что ты имеешь в виду. Без здоровья нет красоты. Почему ты так странно одета для путешествия?
Изабелла взглянула на свою одежду.
– В Риме я собиралась за час и взяла первое, что попалось под руку.
– Твои сестры в Америке спрашивали, как ты одеваешься. Казалось, это интересовало их больше всего. Я не могла сказать им, но, кажется, у них сложились правильные представления. Ты никогда не носишь ничего проще черной парчи.
– Я кажусь им более блистательной, чем я есть на самом деле, а я боюсь сказать им правду, – произнесла Изабелла. – Лили писала, что вы с ней обедали.
– Она приглашала меня четыре раза, и мне пришлось согласиться. Хотя я считаю, уже после второго раза ей следовало оставить меня в покое. Обед был прекрасным и, видимо, обошелся недешево. У ее мужа отвратительные манеры. Понравилась ли мне поездка в Америку? Почему она должна была мне понравиться? Я езжу туда не ради удовольствия.
Сообщив эти подробности, миссис Тачетт вскоре покинула племянницу, с которой должна была встретиться через полчаса в столовой. За столом женщины сели друг напротив друга; стол, накрытый на столь малое количество персон, будил воспоминания и наводил уныние. Вскоре Изабелла убедилась, что ее тетя вовсе не так холодна, как пытается казаться, и к ней возвратилась прежняя жалость к этой женщине. Как жаль, что за всю жизнь тетушка не испытала сильных чувств, – каким бы благом для нее было, если бы она могла испытать поражение или хотя бы совершить ошибку! Изабелла считала настоящим блаженством свободу огорчаться и удивлялась, почему миссис Тачетт не пыталась воспользоваться ею, неужели она не понимала, что позволить себе горевать, излить свое горе – значит получить облегчение? Возможно, она боялась – если начать огорчаться, неизвестно куда все это может привести. Однако Изабелла видела, что миссис Тачетт начала осознавать, что что-то в своей жизни упустила – и теперь ей предстоит старость, лишенная воспоминаний. В ее маленьком заострившемся личике было что-то трагическое. Она сказала племяннице, что Ральф по-прежнему лежит неподвижно, но она полагает, что он сможет повидаться с Изабеллой до обеда. Затем миссис Тачетт добавила, что днем раньше Ральфа навещал лорд Уорбартон. Это заявление немного встревожило Изабеллу, поскольку напомнило о соседстве с этим человеком и, следовательно, о возможности случайной встречи с ним. Это казалось ей не очень приятным – она приехала в Англию не для того, чтобы опять вести борьбу с лордом Уорбартоном.
Впрочем, вслух Изабелла только и сказала тете, что лорд очень заботился о Ральфе – она сама была тому свидетельницей в Риме.
– Ему сейчас есть еще о чем подумать, – ответила миссис Тачетт и словно пробуравила племянницу взглядом.
Изабелла сразу поняла намек, но постаралась скрыть это в своем ответе. Сердце ее учащенно билось.
– О да, я понимаю… Палата лордов и все такое прочее… – протянула она.
– Он думает не о лордах, а о леди. По крайней мере, об одной из них. Он сказал Ральфу, что помолвлен и собирается жениться.
– Да? Жениться? – мягко отозвалась Изабелла.
– Ну, если не передумает. Ему показалось, что Ральф должен знать об этом. Бедный Ральф не сможет поехать на свадьбу, хотя, я думаю, она состоится очень скоро.
– И кто же невеста?
– Какая-то аристократка. Леди Флора или леди Фелиция… Что-то в этом роде.
– Я очень рада, – сказала Изабелла. – Видимо, это внезапное решение?
– Думаю, да. Ухаживание длилось три недели. Объявление было сделано только что.
– Я очень рада, – повторила Изабелла, осознавая, что тетя наблюдала за ней и искала признаки досады. Стараясь не выказать ничего подобного, Изабелла сумела сказать эту фразу совершенно спокойно, почти с облегчением. Миссис Тачетт, конечно, придерживалась традиционных представлений, что женщины, причем даже замужние, рассматривали женитьбу своего бывшего поклонника как оскорбление. Поэтому первым желанием Изабеллы было показать, что она не чувствовала себя оскорбленной. Да, сердце ее учащенно забилось, и она на некоторое время погрузилась в задумчивость, забыв о том, что миссис Тачетт наблюдает за ней, – но не потому, что потеряла поклонника. Ее воображение пронеслось через половину Европы, остановилось, задохнувшись и задрожав. Она представила, как сообщает мужу о том, что лорд Уорбартон повел невесту под венец, и даже не могла себе представить, каким сумрачным стало при этом ее лицо…
Но, наконец, она взяла себя в руки и сказала:
– Должен же он был рано или поздно жениться.
Миссис Тачетт промолчала, затем энергично встряхнула головой.
– О, дорогая, ты просто невозможна! – воскликнула она, и женщины продолжили обед в тишине. Изабелле казалось, будто ей сообщили о смерти лорда Уорбартона. Она знала его только в роли влюбленного, претендента на ее руку и сердце – и вот с этим было покончено. Он умер и для бедняжки Пэнси… А ведь если бы он остался рядом с Пэнси, Изабелла бы продолжала ощущать его существование…
Слуга все суетился возле них. Миссис Тачетт наконец отослала его. Она закончила завтракать и сидела, положив руки на край стола.
– Мне хотелось бы задать тебе три вопроса, – сказала она, когда слуга ушел.
– Это очень много.
– Меньшим количеством я не могу обойтись. Ничего неуместного.
– Именно этого я и боюсь. Уместные вопросы на самом деле самые ужасные, – ответила Изабелла.
Миссис Тачетт откинулась на стуле, сверля племянницу взглядом, а Изабелла не без умысла встала из-за стола и подошла к глубокой оконной нише.
– Ты когда-нибудь жалела, что не вышла за лорда Уорбартона? – спросила миссис Тачетт.
Изабелла с улыбкой медленно покачала головой.
– Нет, милая тетя.
– Хорошо. Должна сказать, что я верю тебе.
– Ваше доверие является для меня огромным искушением, – все с той же улыбкой ответила Изабелла.
– Искушением солгать? Не рекомендую тебе делать это, поскольку, когда меня обманывают, я становлюсь такой же опасной, как отравленная крыса. Я не намерена злорадствовать на твой счет.
– Моему мужу не нравится жить со мной, – сказала Изабелла, – ведь второй вопрос будет этот?
– Я могла бы сказать ему об этом заранее. На его счет я могу позволить себе позлорадствовать… Скажи: тебе все еще нравится Серена Мерль? – вдруг спросила миссис Тачетт.
– Не так, как когда-то. Но это не имеет значения. Она уезжает в Америку.
