вернулся в Ченнай и приступил к работе. Его по-прежнему привлекал внешний Бог и он продолжал играть со своим Кришной. Каждый вечер, придя с работы домой, он садился в одиночестве и повторял имя Кришны двадцать пять тысяч раз. Затем он удвоил это количество. Однажды рано утром кто-то постучал к нему в дверь. Явились Господь Рама, Сита, Лакшмана и Хануман и дали ему даршан. Вскоре они исчезли, и он обнаружил, что не может сосредоточиться на джапе, которую делал каждый день. Фактически он не мог даже читать свои обычные религиозные книги, потому что в его уме не было ни единой мысли. Это состояние безмыслия озадачило его. Тогда в его комнате для пуджи появился улыбающийся Рамана Махарши. И он вспомнил, что это было то самое состояние тишины, которое он испытал в присутствии Махарши. Он сказал себе: "Пойду, спрошу у него, что со мной произошло. Всё остановилось. Я не могу выполнять ни одну религиозную практику, которую привык делать."
"Я с вами, где бы вы ни были"
Он приехал на Аруначалу, и опять произошло то же самое. После обеда он попытался последовать за Махарши в Старый Холл. Кришнасвами снова остановил его. Бхагаван сказал ему впустить Пападжи. Вот что произошло, когда он сел перед Бхагаваном: "Я сел перед Махарши и начал рассказывать ему историю своей жизни. 'Двадцать пять лет я выполняю садхану. Я повторял имя Господа Кришны до пятидесяти тысяч раз в день. Я также читал много религиозной литературы. После того как Господь Рама, Сита, Лакшмана и Хануман благословили меня своим даршаном, я не смог продолжать выполнять эту практику. Я больше не могу медитировать или даже читать книги. Глубоко внутри я чувствую покой, и нет больше желания искать Бога. Мой ум отказывается заниматься мыслями о Боге. Что со мной случилось? Что мне делать?' Махарши посмотрел на меня и спросил: 'Как вы добрались сюда из Ченная?' Я не видел причины, чтобы он задавал мне такой вопрос, но вежливо ответил: 'Поездом.' 'А что было, когда вы прибыли на станцию Тируваннамалай?' продолжил он. 'Когда я сошёл с поезда, я показал билет и нанял повозку, чтобы приехать в ашрам.' 'Когда вы доехали до ашрама и расплатились с возницей, что случилось с повозкой?' спросил Махарши. 'Думаю, она вернулась в город', ответил я, всё ещё недоумевая, куда ведут эти вопросы. Махарши потом объяснил, зачем он задавал их. 'Поезад привёз вас к вашему пункту назначения. Вы слезли с него, потому что он был вам больше не нужен. Точно также и с повозкой, вы оставили её, как только она доставила вас в ашрам. Так как теперь вы здесь, вам не нужен ни поезд, ни повозка. Они были средствами, которые доставили вас сюда. Вот что произошло с вашей садханой, медитацией и джапой. Вам они больше не нужны. Не вы оставили их. Они оставили вас сами, потому что сослужили свою службу. Вы прибыли.'"
"Он очень внимательно посмотрел на меня, и я ощутил, как и мои ум и тело омываются. Я чувствовал, как он пристально смотрит мне прямо в Сердце, и как каждый атом моего тела очищается под его завораживающим взглядом. В теле происходила трансформация. Старое тело умирало атом за атомом, а новое рождалось на его месте. Тогда я понял, что тот человек, который говорил со мной, был в реальности тем, чем я уже был и чем я был всегда. Я внезапно узнал Себя. Я не зря говорю 'узнал', потому что как только открылось это переживание, я сразу же понял, что это было то самое состояние покоя и счастья, в которое я был погружён в восьмилетнем возрасте в Лахоре, хотя тогда оно могло случиться только непроизвольно. Волны тишины, посылаемые Махарши, вновь утвердили меня в этом первоначальном состоянии, но на этот раз, оно было постоянным."
"'Я', которое до сих пор искало Бога снаружи самого себя, потому что хотело вернуться в то изначальное детское состояние, погибло в прямом знании и переживании Себя, которое мне открыл Махарши. Я не могу описать само переживание, ибо как верно говорится во всех книгах на эту тему, слова не могут передать этого. Я могу говорить только о периферийных вещах. Могу лишь сказать, что все клетки, все атомы моего тела вдруг стали осознаны, узнав и испытав Я, которое умиротворяло и поддерживало их. Я понял, что мой духовный поиск подошёл к концу. Однако источник этого знания навсегда останется невыразимым." Это было реальное и окончательное пробуждение Пападжи. Махарши посоветовал ему в этом переживании игнорировать явление Бога, и вместо этого исследовать природу того, кому принадлежит это стремление увидеть Бога. И желание цепляться за внешнего Бога отпало само собой.
Пападжи был довольно любезен и поделился с нами ищущими этим переживанием. Он сказал: "Оглядываясь назад, теперь я вижу, что вопрос 'Кто я?' был именно тем вопросом, который я должен был задать себе много лет назад. У меня было прямое переживание Себя, когда мне было восемь лет, и я провёл всю жизнь, пытаясь вернуться в это состояние. Моя мать подумала, что преданность Господу Кришне поможет мне вернуть его, но каким-то образом это зазомбировало меня, и я предпринял поиск внешнего Бога, который, как она верила, мог дать мне то переживание, которого я так жаждал. На протяжении моего духовного поиска я встречал сотни садху, свами и гуру, но никто не открыл мне простой истины, как это сделал Махарши. Ни один из них не сказал: 'Бог внутри тебя. Он не отделён от тебя. Ты один и есть Бог. Если ты найдёшь источник ума, задавая вопрос 'Кто я?', ты испытаешь его в своём Сердце как Я.' Если бы я встретил Махарши раньше, выслушал бы его учения и практиковал бы их, я бы, возможно, смог избежать многих лет бесплодных внешних поисков." Это применимо ко всем нам. Мы должны без промедления пуститься в поиск внутрь себя, задавая себе вопрос 'Кто я?'.
Махарши стал сатгуру Пападжи. Пападжи продолжал работать в Ченнае и других местах. По выходным он приезжал в ашрам и пожинал плоды присутствия и близости Бхагавана. Он везде ходил за Бхагаваном — и в коровник, и на гору — потому что теперь он понимал всю важность присутствия сатгуру. Пападжи рассказал мне, что он осознал это, слушая диалог между Махарши и одним преданным: "Преданный спросил Бхагавана: 'К каким различным вспомогательным средствам
