За то могу я уважать Тебя, родная, беспредельно И образ твой благоговейно В святыне сердца сохранять…
С. Бардина Это письмо, стихи и записку я получил только на днях обратно от секретаря императрицы г. Морица, который получил их от императрицы перед отъездом ее в Ливадию в числе прочих бумаг, оставшихся в ее кабинете. Вероятно, все это было читано, но последствий не имело. Записка, о которой я говорю в письме моем Милютиной, была составлена мною давно, при самом начале социалистического учения и пропаганды между молодежью. В этой записке, в числе разных мер, я предлагал заменять для несовершеннолетних тяжкие уголовные наказания легким исправительным, и в том числе розгами. Эта последняя мера во многих возбуждала негодование. В записке я подробно мотивировал необходимость и пользу этой меры для большинства юношей и девиц, привлеченных к пропаганде единственно одним престижем политического деятеля.
В то время, когда я написал записку, эти меры могли бы остановить заразу. Теперь уже поздно. Но главное, я предлагал обратиться к обществу в торжественном манифесте и разъяснить ему всю безнравственность и опасность пропаганды, и вообще снять тайну, в которую до сих пор облекаются все действия пропагандистов, и выставить их на показ и негодование всего общества. Эта мысль осуществилась теперь, но в такой форме, от которой нельзя ожидать ничего хорошего.
20-го сентября. На днях я вернулся из Парижа, куда ездил на несколько дней, чтобы посмотреть выставку, а главное, чтобы присутствовать на концертах русской музыки, которые, под руководством Николая Рубинштейна, давало Русское музыкальное общество в зале Трокадеро. Меня эти концерты интересовали не только потому, что я, в качестве вице-президента этого общества, вообще крайне интересуюсь русской музыкой, но также потому, что по моему настоянию выбран в дирижеры этих концертов Н. Рубинштейн, от которого от одного можно было ожидать успеха. И действительно, успех превзошел все ожидания. Многие номера Глинки, Даргомыжского, Серова и Бортнянского приводят публику в восторг. Я счастлив этому успеху. Русская музыка сделалась, наконец, известна в Европе и сразу приобрела себе право гражданства.
Воспоминания об основании Русского музыкального общества. Вообще Русское музыкальное общество, основанное под покровительством покойной великой княгини Елены Павловны, есть одно из самых удавшихся и полезных учреждений. Почти с самого основания я был вице-президентом этого общества при великой княгине, а теперь — при великом князе Константине Николаевиче. Много было хлопот и забот для учреждения консерваторий в Петербурге и Москве. Дело быстрыми шагами развивалось, и сообразно с сим нужно было приискивать средства и людей для ведения его.
Из переписки моей с великой княгиней видно, какое живое участие принимала она в устройстве консерваторий. Никогда не забуду драгоценных слов ее, обращенных ко мне в одном из многочисленных писем ее ко мне по поводу разных недоразумений и неприятностей, возникших при окончательном устройстве консерватории в Петербурге. «Г espére que comme moi, — заключила она длинное письмо свое от 3–15-го августа 1867 г. из Карлсбада, — vous ne perdrez pas courage malgré les experiences fàcheuses que nous avons faites et que vons continuerez à donner vos soins à une instiuution, que nous leguerons — j’aime à le croire — à la Russie dans toutes les conditions d’une longévrite qu’ on lui conteste et d’un developpement étistique digne de l’art et de notre Patrie»[389].
