из вен, ты можешь пораниться.
— Пап?
— Я здесь, сынок.
Я услышал, как стул проехал по плитке.
— Папа, — прохрипел я, успокаиваясь, когда его теплая рука накрыла мою. — Где я?
Я его не видел, но знал, что он рядом.
Его голос звучал возле самого уха, создавая ощущение безопасности.
Отцовская рука коснулась моего лба, убирая волосы, точно так же, как в детстве.
— Сынок, ты в послеоперационной палате.
Что, правда?
Я смутно помнил поездку на «скорой» в больницу.
Все было размыто.
И безболезненно.
У меня ничего не болело.
Нигде.
— Сынок, тебе сделали операцию, — сообщил отец.
— Блин, — прохрипел я. — Мой член на месте?
— Никуда не делся, — фыркнул отец.
— А яйца?
— Тоже. И все в рабочем состоянии.
— Слава богу, — судорожно выдохнул я.
— Ты помнишь вчерашний матч? — спросил он. — Вы играли вечером. Ты серьезно пострадал, сынок.
— Я помню девочку, — заплетающимся языком произнес я. — А почему так темно?
— Потому что тебе положено спать, — сказал отец. — Сейчас шесть утра, на улице еще темно.
— И что, никакого света? — в замешательстве спросил я. — Все погасло?
Я услышал негромкий отцовский смех.
— Да, Джонни, в ближайшие часы света не будет.
— Ты уверен, что член у меня на месте? — Я двинул ногами, но они не слушались. — Пап, я люблю свой член. Я буду плакать, если его нет.
— Большинству парней нравится эта часть их тела, — усмехнулся отец. — Честно, все на месте.
— Проверь за меня, пап, — промямлил я, голова адски кружилась. — Хочу убедиться.
Я услышал тяжелый отцовский вздох, затем почувствовал, как приподнялось одеяло.
— Ну, все на месте, — заверил меня отец и вновь опустил одеяло.
— Пап, он больше не работает, — простонал я. Тело казалось пустой оболочкой. — Я его сломал.
— Врачи все починили, — успокоил отец. — Он скоро заработает снова.
— И сможет встать?
— Да, Джонни, — засмеялся отец. — Через несколько недель он сможет вставать, когда тебе будет угодно.
— Пап, в голове такая муть, — заявил я, чувствуя, что язык плохо слушается. — Все теплое и покалывает. И все плывет.
— Джонни, это лекарства, от них ты такой сонный. Давай ты еще поспишь, а когда проснешься, тебе станет получше.
— Как наш пациент? — послышался незнакомый голос.
В палату проникла полоска света. Щелкнул замок.
— Болтает всякую чушь, — ответил отец.
— Это от морфия, — сообщил голос, приблизившись к моей кровати. — Уговорите его поспать. Через час я вернусь и запишу его показатели.
— Пап, там девочка, — сказал я, когда дверь снова закрылась.
— Да, Джонни, — спокойно ответил отец. — Это твоя медсестра.
— Нет, нет, нет, — упрямо возразил я, качая головой. — Девочка, пап. Другая.
— И где она, сынок?
— Девочка в автобусе. — Я комкал слова. — Мне надо, чтоб ты ее нашел.
— Дружок, нет здесь никаких девочек, — терпеливо объяснил отец. — И автобуса нет. А у тебя галлюцинации из-за морфия.
— Что-о-о-о? — простонал я. — Я умираю?
— Нет, Джонни, милый, ты не умираешь.
— Слава херам, — простонал я. — А то я хотел ее снова увидеть.
— Хорошо, Джонни. А пока расслабься и отдохни.
— Не-не-не, пап, серьезно, — я ворочал непослушным языком. — Кажется, я люблю эту девочку.
— Ладно. А кто она такая?
— Она река, — вздохнул я и закрыл глаза. — Пап, я ее не отдам.
— Хорошо, сынок, — согласился отец. — Она твоя.
— Она заставляет мое сердце, ух…
— Тихо, тихо.
— Громко, пап, — вздохнул я. — Бум, бум, сраный бум. — Я покачал головой. — Все время.
— Он проснулся? — Я услышал голос матери, когда в палату снова проникла полоска света и щелкнул замок.
— Где-то в процессе, — усмехнулся отец.
— Джонни, любовь моя, это мама.
— Привет, мам, — промямлил я, ощущая ее руку на своей щеке. — Не сердись на меня.
— Да я просто в ярости, — всхлипнула мама. — Ты мог умереть.
— Пап, она плачет? — спросил я, стряхивая что-то, что коснулось моего носа. — Это потому, что у меня был секс. Много секса. — Я фыркнул, потому что мне стало смешно. — Мам, я шучу. Никаких кисок.
— Эдель, дорогая, он под морфием, — услышал я голос отца. — Он потом не вспомнит ни слова, так что лучше подождать с серьезными разговорами, пока у него не прояснится в голове.
— Серьезные разговоры, — подхватил я. — Сраные серьезные разговоры.
— Джонни, милый…
— Секс — это прекрасно, — продолжал выдавать я. — Когда он происходит между людьми, которые бла-бла-бла любят друг друга бла-бла-бла…
Мама засмеялась:
— Так ты все же меня слушал.
— Мама! — воскликнул я. — Ты ведь знаешь девочку!
— Какую девочку, милый?
— Мою девочку.
Я шлепнул себя по носу, чтобы почесать зудение или позудить чесание.
Я больше ничего ни о чем не знал, но чувствовал себя охренительно.
— Видишь, пап? — Я постучал себе по груди. — Бум, бум, сраный бум.
— Джон, о чем он говорит?
— Одному Богу известно, — ответил отец, немало изумленный моими речами. — Но я давно так не развлекался.
— Мам, у меня член опять работает, — усмехнулся. — Папа проверил. И яйца на месте.
— О господи, — пробормотала мама.
— Все классно, — продолжал я, причмокивая губами. — Ей теперь шестнадцать, а мне… — Я хлопнул себя по лбу. — Семнадцать.
— Джонни, о чем ты говоришь?
— О дробных числах, мамочка, — простонал я. — Они уже так близко.
— Что еще за дробные числа, милый?
— Ждать уже недолго, — вздохнул я. — И слава яйцам, ведь я влюблен.
— Ты влюблен?
Я счастливо кивнул:
— И она река.
— Ну, это… прекрасно, дружок. — Судя по голосу, мама ничего не понимала. — Ты хороший мальчик.
— Я поплыву на лодке по ее реке, — усмехнулся я. — На лодке члена.
— Можно попросить врачей сделать так, чтобы Джонни снова отключился? — проворчала мама. — Я инфаркт заработаю от его речей.
— Мам, я в порядке, — успокоил я ее. — И я ее буду хранить. Наделаю с ней детишек, потому что яйца мои работают. И папа сказал, что член опять встанет. Вау!
— Джон! — вскрикнула мама. — О чем ты тут говорил с нашим сыном?
Отец засмеялся:
— Эдель, ему семнадцать, после такой операции он и должен в первую очередь спрашивать про член.
— Господи боже, — простонала мама.
— Я куплю ей кольцо… и собаку… и поплыву на лодке… И буду смотреть на ее сиськи, потому что могу. — Я вздохнул от удовольствия. — Пап, у нее самые лучшие сиськи.
— Тук-тук, — донесся знакомый голос, мелькнула полоска света и щелкнула дверь. — Как наш пациент?
— Джерард, — обрадовалась мама.
— Гибс! — крикнул я, обводя глазами комнату в поисках лучшего друга и не находя его. — Гибс, дружище. Чем ты меня накачал?
— Гибс, он сейчас… очень сильно под кайфом, — пояснил отец. — Не обращай внимания на его слова.
— Ну как, все в порядке? — усмехнулся Гибси. — Привет, дружище. Как ты?
— Гибс, они починили мне член. — Я едва сумел поднять большой палец
