более благородную службу, стали служить «ingenui modo» – благородным образом, их значение повысилось. Таким образом, мы замечаем несколько ступеней: 1) майордом (или, позже, король), 2) его вассал – то есть крупный землевладелец, получивший от него лен на условиях вассальности, и затем 3) вассалы последнего, наделенные от него участком земли на тех же условиях личной зависимости, впоследствии составившие класс «рыцарей». Затем остаются еще простые оброчники, из которых, в сущности, и вышли эти рыцари – équités.
Таким образом были привлечены к военной службе все свободные люди, владевшие землей на тех или иных условиях; эта мера касалась одинаково как тех свободных людей, которые заложились за монастыри и церкви, так и тех, которые сделались вассалами светских магнатов.
Даже в отношении самих духовных лиц Карл Великий считал необходимым принять меры. Церковные законы запрещали духовенству носить оружие; святость духовного сана была несовместима с участием в войнах, в пролитии человеческой крови. Канонические постановления в этом отношении были признаны и подтверждены неоднократно королями. Однако этот принцип подвергся многим ограничениям. Только монахи и священники были признаны безусловно свободными от военной службы. Но при этом Карл требовал, чтобы свободный человек не вступал в духовное сословие, не принимал священнического сана иначе, как с его разрешения. Далее, вступивший в духовное сословие, принявший пострижение, если он оставался на своем поземельном участке, продолжал жить на нем, обязан являться на войну. Даже аббаты монастырей, признанные Пипином свободными от военной повинности, при Карле – должны были принимать личное участие в походах; то же самое делали и епископы. Они не только вели зависящих от них свободных людей, участвовали в войне не только своим присутствием, но иногда – сами бились с неприятелем (припомним «Песнь о Роланде»). Здесь играла роль, быть может, и сама добрая воля духовных лиц. Думают, что они своим личным участием в походах надеялись предупредить ненужную передачу церковных имуществ и монастырей светским людям.22 Меры Карла Мартелла и Пипина объясняются, в сущности, тем, что они хотели более полным образом обеспечить исполнение военной повинности, лежащей на церковном имуществе, сделать владельцами его людей, непосредственно от себя зависящих.
Итак, мы рассмотрели понятия «бенефиций» и «прекарий» – отношения имущественные и понятие «вассальность» – отношение личной, так сказать, нравственной связи, служащей одним из существенных признаков феодального общественного порядка. Мы сделали важное замечание, что только комбинация двух видов зависимости произвела то, что можно назвать леном в феодальном смысле этого слова. Но до сих пор мы говорили только о пожалованиях королевских, о новых отношениях, возникающих между подданными и королем; скажем теперь, что то, что мы видели в высших сферах, начинает повторяться в низших: богатые землевладельцы стали раздавать земельные участки (бенефиции) свободным людям, точно так же под условием личной службы и верности. Бенефициарий должен был по требованию сеньора являться с вооруженными людьми. Эти люди, мелкие вассалы крупных землевладельцев, составляли то ополчение, с которым последние являлись на войну по призыву короля. Итак, феодализм как новое общественное явление можно рассматривать главным образом с трех следующих точек зрения: хозяйственной (экономической), политической и военной.
1. Хозяйственная, или экономическая сторона феодализма состояла в том, что монастыри и светские люди, крупные землевладельцы, не имея другого способа и возможности эксплуатировать свои капиталы, превращали их в земельное имущество и раздавали свободным безземельным людям на условиях, так сказать, арендного держания. Таким образом, эти последние получали возможность сидеть на своей земле и обрабатывать ее на известных условиях, сперва заключаемых на некоторое время, а потом приобретающих более прочный характер. Благодаря этому способу землевладения люди, которые лишены были собственной земли и могли потерять свободу, получили теперь возможность занять довольно самостоятельное положение и пользоваться необходимой им землей, что, несомненно, представляло собой одну из хороших сторон нового социального строя.
2. С политической стороны мы видим, что в феодальном государстве первоначальная связь общего подданства заменяется личными союзами; вместо короля и подданных с их взаимными отношениями и обязанностями мы имеем дело с сеньором и вассалом, вместо общей государственной идеи подданства является личная зависимость, личная связь, не простирающаяся, однако, на всех, а общегосударственная идея иногда даже совсем забывается.
Скажем, кстати, несколько слов о недавно вышедшем сочинении немецкого ученого Арнольда «История Германии Франкского времени»,23 во второй части его занимающегося рассмотрением именно тех вопросов, которые интересуют нас в данное время. Он объясняет происхождение ленов именно комбинацией отношений личных с земельными и вместе с тем доказывает, что новый феодальный порядок вещей, возникающий вместо прежних государственных отношений, не может быть назван регрессом, шагом назад в деле развития общественных отношений. Напротив, вновь устанавливающаяся связь между королем и его подданными, основанная на новых началах, кажется нашему автору гораздо более высокой и идеальной, нежели прежде существовавшая. «Раньше, – говорит он, – отношения между властью и народом были отвлеченные, холодные; они исчерпываются со стороны государственной власти – предъявлением известных прав, со стороны подданных – исполнением обязанностей». Возникновение принципов феодального строя сообщает этим отношениям большую «теплоту», новую жизненную силу. Теперь один человек служит другому не в силу отвлеченного принципа (государственной идеи), а в силу личного союза с ним, в силу нравственного, внутреннего долга, преданности. Ничего подобного не видели мы, например, в Римской империи, где все отношения были строго и точно определены. В феодальном обществе нет кодексов, определяющих подробно пункты вассальной верности, но сам факт предоставления многих из этих пунктов нравственному чувству и внутренней совести каждого и составляет, по мнению немецкого ученого, шаг вперед в деле развития общественных отношений.
Некоторые другие немецкие ученые, как, например, Вайтц и Рот, видят в феодальном государстве шаг назад, уничтожение связи, соединяющей всех подданных в одно единое целое. В противоположность им Арнольд настаивает на том, что прежний государственный строй времени Меровингов далеко не являлся идеальным. Общая связь, в сущности, выражалась тогда в весьма немногих фактах, а именно – в общеобязательной военной повинности и участии в судебных сходках. За пределами этого – общество разрозненно, в государстве господствует частное право вражды и мести. Вассальные же отношения послужили к скреплению общества, к установлению более прочных связей, что доказывается даже тем, что короли сами настаивают на утверждении этих отношений повсеместно: «Всякий человек, не имеющий еще сеньора, обязан избирать себе такового». Свойственному германцам началу личной, индивидуальной свободы, которому ранее противополагалось отвлеченное государственное начало, теперь противополагается принцип немецкой верности (deutsche Freue), что делает связь между отдельными членами государства гораздо более крепкой и прочной.
3. С военной точки зрения образование феодальных отношений повело к тому, что вместо смерти за отечество
