подспудно осознаваемой необходимости отыскать какую-то ощутимую внутреннюю опору, чтобы от опоры, а не от печки, конечно же, оттолкнуться и увереннее двинуться дальше. Это в старину дома проектировали, отталкиваясь от рационального расположения печи или печей. Потом печка вошла в русскую поговорку, что всё на свете строится «от печки». А меня подпирают, всё настойчивее просятся на страницы и другие мои будущие герои со своими подношениями. Диктуя компьютеру про пафос, я в то же время всматривался в геометрические отклонения характеристик их духовных компонент и искал графические различия в наполнении их душ. «Дайте мне точку опоры!», — ведь это самое главное, практически это, а не что-либо другое, чего настойчиво требуют для себя и Акико Одо, и Борис Густов и Джеймс Миддлуотер. Потом, вслед действующим, того же потребуют от меня и вновь приходящие герои. И, с ними вместе, всё новые, также взаимодействующие с этими характерами авторы.
Я не нахожу опоры себе в художественной литературе — как ни горько, но вынужден в этом признаться. Опоры, созданные другими авторами, для меня чужие, бездействующие. Надо делать свою, этого хотят от меня мои герои. В какой манере? Я не люблю литературы, созданной ради помещения в текст изысков, как ею ни восторгаются эстеты. И эстетки тоже. Но не возражаю, каждый вправе выражать себя, как может. Некоторые герои, да и авторы, обходятся вообще без опоры.
Но ведь в жизни не так! Правду сказать, каждый человек постоянно проверяет, на чём стоит, и успокаивается, лишь обнаруживая под собой или при себе, иногда в кармане, в кошельке, привычную точку опоры. Я ведь тоже, как и мои герои, постоянно, настойчиво ищу всё новые и новые точки опоры. Вот, к примеру, Акико пытается опереться на память о родовых японских традициях. Джеймс, кстати, вполне осмысленно, тоже ориентирован именно на родовые традиции, в его семье отсчитываемые от отцов-основателей его считающей себя демократической страны. Стало быть, Акико и Джеймс — обычные люди, которые и ведут себя так, как в их положении должны вести себя самые обычные, образованные, воспитанные, культурные люди.
И только Борис, да и я, грешный, снова правду сказать, вряд ли попытались бы искать опору для себя в семейных традициях или только лишь в них. И не потому, что Борис не помнит родства своего, а я не могу извлечь из обычаев моей русской родительской семьи духовную силу. Могу! Но что — реальное? Мой русский род, который жил раньше и живет сейчас, слава Богу, многочислен. Мама моя знает, помнит сотни под две наших родственников, о характерах многих из них может интересно рассказать и даже изобразить в лицах. Как-то долгий дождь задержал нас на даче в доме, помешал выйти в сад-огород, она рассказывала, а я, с её слов, торопливо, но старательно набрасывал генеалогию — большущий лист изрисовал! Целый лес родственников, а не просто генеалогическое древо. Сегодня только перевидать их жизни не хватит, где уж там узнать. Объехать придется не только Россию. Только их адреса за год не соберёшь. Как из них извлекать духовную силу, из неизвестных? Мог бы — но из них, по старинке списываясь и встречаясь, извлечь ничего фактически не смогу! Нереально. Зато я знаю теперь, что они у меня есть, что они часть моего народа, чью духовную силу я ощущаю, благодаря которой живу. Знаю и кое-кого из моих душегенных родственников из прошлых времён, из других стран, а пишу о том, что ещё только собирается наступить через пять или десять лет. Значит, в себе самом я должен найти точку опоры, но не самостную, отделяющую и разводящую, а общую для нас для всех, вместе взятых. «Я, ты, он, она — вместе целая страна…» Ощущаю, что эта духовная опора есть и во мне. Но открыть её в себе не помогут мне в данном случае ни традиции семьи, ни образование, ни художественная литература, ни успехи авиации, ни обстоятельные и оригинальные поучения глубокоуважаемой мисс Стайн.
Ничто? Так уж и ничто?
«Царствие Божие внутри вас есть». Вот она, опора! Да это Новый Завет! Другой опоры и искать, кажется, не надо. «Нет, не напрасно…» Какая изумительная, неземная мелодия зазвучала во мне, едва я освободился, преодолел ненужную внутреннюю тяготу!.. Я обрел опору!
«Нет, не напрасно…» Как звонко, как сильно зазвучали во мне эти слова, пропетые голосом, по-моему, Александра Градского! Да хоть кем, хоть насмешником Галкиным, в том ли дело! Нет, не напрасно! Теперь могу разобраться с кем угодно, хоть с тем же новым автором. В моем очередном занозистом авторе оказалось заряда пассионарности до жути: поменьше, чем у Александра Македонского, но никак не менее, чем у странноватого князя Новгород-Северского Игоря Святославича, чье имя обессмертило прославленное «Слово о полку Игореве».
И потому с таким автора «измечтанным» острым желанием нельзя не считаться и мне, раз уж он, автор, не живет без какого-то действия, как неразумный пассионарий князь Игорь:
«Хощу бо, — рече, — копие преломити
конець поля Половецкаго;
съ вами, русици, хощу главу свою приложити,
а любо испити шеломомь Дону».
Не странно ли: древнерусский поэт записал «хощу», а князь мог сказать «хоцю» на своем новгородском наречии, точно так, как сказал «русици». Сразу возникает куча вопросов: взаправду ли новгородцем был князь; новгородцем ли был поэт, создавший «Слово»; не письменная ли это норма «хощу» в отличие от устной «хоцю» или это две нормы, разнящиеся по времени и территориям; и тогда — не разговаривали ли князь со дружиной и простонародье на разных наречиях, а кроме того, не вкралось ли иное написание при позднейшем безвестном переписывании «Слова»?
Вашего внимания, археофилологи, прошу! Памятник перед вами, используйте простой современный энергоинформационный метод и считайте же акашическую информацию. Установите историческую истину и о «Слове», и об его авторстве и о разнице между написанием и «нарецием». Чем не тема для действительно толковой, полезной диссертации?
Я же, как новый, нарождающийся во мне на смену старому, уже самостоятельному, следующий по счету и тоже занозистый и въедливый автор, хочу идти дальше. Не овеять ли вновь и мой старый-престарый, давно и крепко потёртый лётный шелом золотым и синим океаном? Так, где мы с тобой расстались, дорогой мой герой, и не только мой, но и герой, созданный далёкой Акико — Борис? Прошу вас, госпожа Одо, глубоко уважаемая мною Одо-сан. Вам слово о полку Борисовом!
Глава вторая
ПОТАЁННЫЕ КЛАДЫ В УЩЕЛЬЯХ ВРЕМЕНИ
