части продаж, чтобы совместно конкурировать с французами и немцами? — задал я вопрос. — Поскольку заинтересован в прибыльности каждого из вас — доли у меня были равные во время покупки и сейчас отличаются не сильно — готов предложить себя на роль третейского судьи.
— Я им давно уже предлагаю это. Не соглашаются, — поддержал меня Эдуард Сантоз.
— Мы в принципе не против, но нас не устраивало ваше доминирование, — возразил Иоганн Шрайбер.
— В этом году закончится война. Германия проиграет и будет разорена победителями. Вам надо объединиться и занять освободившиеся рынки, — сказал я.
— Откуда у вас такие сведения⁈ — с ноткой насмешки поинтересовался Густав Гербер.
— Из очень информированного источника, который помог мне, сироте, начав практически с нуля, за четырнадцать лет стать богатым человеком, совладельцем многих компаний, не только ваших, — туманно ответил я.
Тут и подействовала протестантская логика, согласно которой богатым может стать только тот, кому покровительствует бог. Видимо, я знаю прямой телефонный номер наверх. В итоге был создан картель «Базельский синдикат» под моим председательством и подписаны договора на одинаковые отчисления от продаж синтетических красок, изготовленных запатентованными мной способами.
176
Одиннадцатого ноября закончилась первая мировая война. Где-то, как в России, она перешла в гражданскую, где-то в захватническую — победители рвали на части побежденных и бывших союзников. Из распавшиеся империй образовалось множество новых стран, которые начали прибирать к рукам всё, что успели. Трусливые румыны, проигравшие все сражения, отхапали часть Трансильвании и всю Бессарабию.
Теперь моя теща стала подданной румынского короля и заторопилась домой, написала письмо старшей дочери, что скоро приедет. Посоветовал Светлане Владимировне дождаться лета, когда ситуация утрясется. Мол, не уверен, что поезда ходят и что их не грабят. Прислушалась. Наверное, потому, что слушала в положении лежа рядом со мной. Она подменяла дочь в критические дни. Так понимаю, ей и самой не хотелось уезжать. Мы очень дружно жили втроем, по очереди объединяясь против кого-нибудь из нас. Меня, злостного многоженца, такие отношения устраивали полностью, Светлану Владимировну тоже, а вот Вероник, видать, не очень, поэтому и поддавливала маму в сторону Кишинева.
За две недели до Рождества меня пригласили на заседание Большого совета кантона, который верстал бюджет на следующий год. Я им ранее предложил подождать окончания войны, когда станет много ненужных аэропланов, и купить их со значительной скидкой. К тому времени во Франции прошли обучение шесть пилотов, и был создан аэродром рядом с Женевой, довольно приличный, с каменной вышкой, двухэтажным административным зданием, ангарами, складами и подземным топливохранилищем. Надо было купить три одноместных истребителя и три бомбардировщика. Я посоветовал созданные в этом году немецкие одноместные бипланы-истребители «фоккер-д7» с двигателем «мерседес» мощностью сто восемьдесят пять лошадиных сил, который разгонял до ста девяноста километров в час, и двумя стационарными пулеметами и тяжелые бипланы-бомбардировщики «гота-5» с двумя толкающими двигателями «мерседес» мощностью двести шестьдесят лошадей каждый на нижних крыльях, которые разгоняли до ста сорока километров, позволяли подняться на высоту шесть с половиной тысяч метров и взять триста пятьдесят килограмм бомб, имея экипаж из трех человек — пилота и двух пулеметчиков, переднего и заднего. Победители, забрав у побежденных все аэропланы, не знали, что с ними делать, предлагали по дешевке своим союзникам и нейтральным странам. Не помешало бы этим воспользоваться.
В итоге договорились с французами, и после Нового года я поехал на поезде в Дижон, где стояли трофейные аэропланы. Должен был отобрать шесть, после чего приедут переговорщики, пободаются по цене, оплатят покупку, а затем придет очередь летчиков, которые перегонят аэропланы в Женеву. Отказаться я не имел права, даже несмотря на то, что пропущу несколько лекций в университете. Их вместо меня прочитает заведующий кафедрой химии Люк Болье. Так заведено в Швейцарии — каждый обязан помогать своей общине, кантону, стране. Депутаты Большого совета тоже почти все работают в других местах, на себя или наемными, а когда надо, отрываются от дел, выполняют общественные обязанности. Всё, как у их предков норманнов. Само собой, не бесплатно, но я теряю больше, чем получаю.
Трофеи стояли на каменистом пустыре рядом с военным аэродромом. Их, как коз на пастбище, привязали тросами к вбитым в землю кольям. Каких только моделей там не было! Прямо-таки вся история воздушного флота Германии и Австро-Венгрии. Я, как и намечалось, осмотрел, опробовал и отобрал по три «фоккера-д9» и «готы-5». Трофейные бомбардировщики оказались сравнительно новыми, в хорошем состоянии, и я долго колебался, на каких трех из четырех остановиться, а потом подумал, что и мне не помешает такой. Сниму вооружение, переоборудую места переднего стрелка-бомбардира и заднего стрелка под пассажирские и буду путешествовать с семьей. Грузоподъемности и места с лихвой хватит для двух взрослых пассажиров и двух маленьких детей и багажа. Буду летать с семьей на отдых. На аэроплане доберусь до того же Парижа меньше, чем за два часа, вместо ночи на поезде, да еще с пересадкой.
Я телеграммой сообщил в Женеву, что аэропланы отобраны. Пусть присылают переговорщиков для заключения сделки и летчиков для перегона. Предложил купить на один бомбардировщик больше, за который заплачу облигациями кантона. В мирное время буду использовать его в личных целях, а в военное встанет на защиту Швейцарии. Предложение было принято с радостью. К тому же, при покупке сразу семи аэропланов нам сделали существенную скидку, и каждый обошелся всего в двадцать три с половиной тысячи франков. В итоге военно-воздушные силы Швейцарии увеличились сразу на семь боевых единиц. К тому времени в кантоне Берн был древний (тысяча девятьсот двенадцатого года постройки) «ньюпор-3» и в кантоне Базель — два более свежих (тысяча девятьсот пятнадцатого года) французских разведчика-бомбардировщика «коудрон-г4», которые использовали для обучения пилотов-любителей.
Мы перегнали аэропланы в Женеву, где я получил по жребию один из них. За счет кантона все аэропланы по моему совету были перекрашены снизу в голубой цвет, сверху — в «лесной камуфляж». На боках фюзеляжа и киля нарисовали красные флажки с белым крестом, а на крыльях — красно-белые круги. С моего аэроплана сняли пулеметы и всё, что счел лишним. Взамен поставили целлулоидные щитки перед каждым отсеком с сиденьем, чтобы ветер не дул в лицо, и переоборудовали бомбовый отсек под дополнительный топливный бак с механизмом перекачки с места пилота, выгородив небольшое багажное отделение. В итоге дальность полета увеличилась почти вдвое, до тысячи пятисот пятидесяти километров. Я облетал аэроплан, убедился, что машина надежная, пусть и не быстрая.
177
В конце марта до нас добралось письмо из Кишинева от Ирины Антиохиной,
