Александр Чернобровкин
Национальность — одессит
1
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ — ОДЕССИТ
Двадцатый третий роман (двадцать девятая книга)
цикла «Вечный капитан»
1. Херсон Таврический (Византийский).
2. Морской лорд.
3. Морской лорд. Барон Беркет.
4. Морской лорд. Граф Сантаренский.
5. Князь Путивльский.
6. Князь Путивльский. Вечный капитан.
7. Каталонская компания.
8. Бриганты.
9. Бриганты. Сенешаль Ла-Рошели.
10. Морской волк.
11. Морские гезы.
12. Морские гёзы. Капер.
13. Казачий адмирал.
14. Флибустьер.
15. Флибустьер. Корсар.
16. Под британским флагом.
17. Рейдер.
18. Шумерский лугаль.
19. Народы моря.
20. Скиф-Эллин.
21. Перегрин.
22. Гезат.
23. Вечный воин.
24. Букелларий.
25. Рус.
26. Кетцалькоатль.
27. Намбандзин.
28. Мацзу.
29. НАЦИОНАЛЬНОСТЬ — ОДЕССИТ.
1
Мацзу помогла мне не только в предыдущей, но и в новой эпохе. В том направлении, куда она бежала по волнам, был берег. Я определил это по шуму разбивающихся волн. Погреб туда не спеша. Вода была теплая, агрессивных акул и кайманов здесь не бывает, потому что зимой холодновато. Голова малость потрескивала после встречи со столешницей, а на лбу зудела от соленой морской воды шишка, довольно большая. Обычно я выздоравливал, переместившись. На этот раз не повезло.
Сперва я подумал, что раздался ядреный такой раскат грома над материком. Вот, думаю, тайфун выдохнул напоследок не той стороной. Во второй раз прогрохотало еще мощнее и ближе, над морем. Звуки больше походили на разрывы бомб. Затем последовал обратный залп с моря, но взрывы я не услышал. На этом перестрелка и закончилось. Кто-то где-то неподалеку с кем-то повоевал на скорую руку. Видимо, было невтерпеж, не могли дождаться окончания тайфуна. Стреляли бомбами, значит, как минимум, попал я в девятнадцатый век. Уже хорошо. Было у меня опасение, что опять окажусь в каком-нибудь тысячелетии до нашей эры, когда перебраться из Желтого моря в Черное или хотя бы Красное — проблема трудноразрешимая, успеешь пожелтеть, покраснеть и почернеть по несколько раз. Надоела мне Азия, пора поближе к родной земле.
Берег оказался высоким. Я не сразу понял это. Темная земля сливалась с черным небом. Я почему-то ожидал, что будет низким, и не обращал внимание, что на высоте метров сто над уровнем моря цвет сменяется на более светлый. Меня больше беспокоило, не плыву ли я к скале, на которую не смогу забраться? Волны будут бить меня об нее, пока не кончится шторм. В бытность курсантом я по пьянке решил искупаться во время шторма на плохо оборудованном участке пляжа Отрада. Спрыгнуть в воду с волнореза, заливаемого волнами, не составило труда, а вот взобраться на него не получилось. Волна поднимала меня, била о каменный бок его и тут же стремительно оседала, на давая залезть. После нескольких попыток, ободравшись до крови, я рванул к берегу, покрытому валунами, где меня прокрутило, как в стиральной машине, и выплюнуло окровавленного на гальку. Глубоких ран не было, только мелкие порезы о мидии и содранная кожа, но выглядел жутковато. Впрочем, распитая на двоих с более умным однокурсником бутылка сухого кислого белого вина «Ркацители», которое мы называли «Раком до цели», судя по тому заплыву, не случайно, примирила меня с реальностью.
Я начал разворачиваться, заодно переворачиваясь на спину, чтобы выставить ноги вперед и оттолкнуться от скалистого берега, если окажется таковым, и вдруг обнаружил, что они касаются дна, причем глубина в том месте была по грудь. Дно неровное, много камней, с которых меня сбивало волнами, но все равно это лучше, чем бултыхаться, не зная, сколько еще придется. Я доплыл — и это главное. Вторым приятным открытием было то, что скала у воды оказалась пологой, с узенькой галечной полоской. Точнее, это был каменистый холм, внизу местами покрытый травой, а выше попадались кусты и низкие тонкие деревья, за которые я хватался, карабкаясь по нему. Вершина была лысой и неширокой. На противоположной стороне ветра не чувствовалось, поэтому я выбрал относительно ровную площадку между двумя деревьями по бокам и густыми кустами ниже по склону и расположился на ночлег на спасательном жилете, положив под голову мешок с барахлом. Рядом сушился лук, прислоненный к дереву, и лежало другое оружие. Черт его знает, кто с кем воюет. По моим расчетам я на территории Китая, где любой европеец во все века уж точно не друг, а во время военных действий грохнуть его — святая обязанность каждого уважающего себя патриота, желающего стать немного богаче.
Мокрая одежда не удерживала тепло, и случилось то, о чем давно уже мечтал — я замерз, причем основательно. Мое тело, привыкшее к тотальной влажной жаре, как-то слишком неадекватно реагировало на незначительное охлаждение, как будто температура воздуха отрицательная. Живи я в средней полосе России, не обратил бы на холод внимания. Пришлось встать и проделать комплекс упражнений, чтобы согреться. Подпрыгивая, заметил вдалеке справа белый луч света, который как бы рыскал по окрестностям. Я не сразу поверил в свое счастье. Сперва подумал, что это маяк, в котором перед отражателем горит масляный фонарь. Чтобы лучше рассмотреть, всбежал на вершину холма. Луч не исчез. Он двигался, причем хаотично, рывками, часто меняя направление, напоминая работу электрического прожектора, отыскивающего что-то или кого-то в штормовом море. Я подумал, что ищут меня или мою шхуну «Мацзу», но этого не могло быть. Да и слишком далеко район поиска от места кораблекрушения. К тому же, во все предыдущие разы перемещался только я. Главное, что уже есть электричество, если я, конечно, не ошибаюсь. Не помню, когда оно стало использоваться в военном деле и быту, но случилось это позже моей «американской» эпохи. Значит, сейчас, как минимум, последняя треть девятнадцатого века. От этого восхитительного вывода меня бросило в жар.
Согревшись, спустился к своему ложу, которое сразу охладило меня не только снаружи, но и внутри. Вспомнилось, что в годы моей стартовой молодости такие прожектора стояли на побережье Черного и Балтийского морей в приграничных районах. С их помощью отлавливали тех, кто пытался удрать из советского рая. А вдруг я попал в коммунистический Китай времен Мао Дзэдуна, откуда тоже старались убежать все, кто мог, особенно в период «культурной революции», когда и с СССР отношения были враждебными? Кто поверит в рассказ о путешествиях по эпохам? Меня сочтут шпионом со всеми вытекающими последствиями. При этом Советский Союз, как и любая другая страна, искренне заявит, что знать не знает, кто я такой, и откажется обменять. Надо будет на всякий случай спрятать саблю и кинжал. Они не тянут на спортивное оружие, как лук, а я — на
