Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 193
будет снабдить заголовком с отсылкой к сенсационному судебному процессу. За событиями в Лондоне следят крупные газеты всего мира и тысячи газет помельче. Хардингу ничего не стоит представить себе заголовки: «Леди Кеннеди поймали на горячем». Или: «Наша следующая первая леди – Чаттерли?»
Еще Гувер непременно позвонит в МИ5. Подкупит какую-нибудь шестерку, чтобы тот выяснил, чем именно занималась миссис Кеннеди тогда в Лондоне, когда все знающие люди говорили, что между мужем и женой разлад. Гувер откопает любые фотографии ее в лондонском обществе той осени – пятьдесят шестой, кажется, год? – где рядом с ней какой-нибудь красавец или богач. Когда Гувер на ней оттопчется, она уже не будет годиться в первые леди. Старый заезженный прием из детективных сюжетов: шерше ля фам. Публика сожрет и не подавится.
Даже если скандал не погубит шансы демократов напрочь, все равно нанесет серьезную рану, прямо перед выборами. Сама миссис Кеннеди блестящие широко расставленные глаза приоткрытые губы – разменная монета. Гувер и бровью не поведет.
А всему причиной он, Хардинг. Значит, он и должен это остановить.
Сегодня утром он положил в коричневый конверт отпечатанное на машинке письмо: «Гуверу: см. соответствующий „страховой полис“. Как Вы поймете, теперь не один, а два фотографических документа подлежат „зачистке“ в соответствии с засекреченными протоколами. Негатив приложенного снимка сохранен. P. S. Отзовите ищеек».
Подпись не нужна. Гувер прекрасно поймет, от кого это.
В вашингтонской штаб-квартире в здании министерства юстиции Мел Хардинг отдаст конверт охраннику, дежурящему в вестибюле. Укажет ему на особый код. Адрес на конверте следующий: «Через секретаря Директора мисс Хелен Гэнди. Вниманию: Дж. Э. Г. Код: ИЮНЬ».
Конверт отправится прямиком во внутреннюю почту. Он попадет на стол к мисс Гэнди через час после того, как Хардинг выйдет из здания. Еще до конца дня она поедет в лифте вниз, в самый глубокий подвал без окон, где работает Иона. «Ответственный по зачистке» – не столько название должности Ионы, сколько код, означающий «приказано уничтожить».
Гувер, стоя у окна на двенадцатом этаже министерства юстиции, будет задумчиво смотреть, как поднимается дым от сожженных бумаг. В рассеивающихся клубах копоти затеряются углеродные останки двух фотографий.
Да, на этот раз я не выиграл, заключит Гувер. Неудача. Это очень редко бывает, чтобы его кто-нибудь умудрился обойти.
Но он не будет рисковать Клайдом. Он не может рисковать Клайдом.
Терпение, станет уговаривать он сам себя. Терпение.
Никсон еще станет президентом. Гувер это нутром чует.
xxiii
День пятый, вторник, 1 ноября330
Ноябрь въезжает в Лондон на очередном густом тумане. Сырость этого дня – словно выдох усталой реки Темзы. Такая непогода приносит с собой еще и клаустрофобию, легкую панику, как бывает, когда не можешь что-то отчетливо разглядеть или собраться с духом. Все кажется дальше или ближе, чем на самом деле. На углах улиц мерцают, светясь сквозь туман, жаровни продавцов каштанов. Даже в респектабельных районах города пустыри на местах бомбежек все еще опасны, а в такие дни – особенно призрачны; ничего не стоит забрести туда, а потом вывалиться, хлопая глазами и стряхивая с себя пыль.
Шляпы-котелки путешествуют по улицам словно бы отдельно от хозяев. Фары машин – как прищуренные желтые глаза. Звуки обманчиво реверберируют: шипение тормозов автобуса, стук каблуков, крики торговцев газетами: «ВСЕ СВИДЕТЕЛИ ОПРОШЕНЫ! ОПРАВДАЮТ ЛИ ЛЕДИ Ч.?»
В половине одиннадцатого под огромным стеклянным куполом зала заседаний номер один мистер Джеральд Гардинер, ведущий адвокат защиты, встает, чтобы произнести заключительное слово.
Женщина, которая когда-то была Розалиндой Торникрофт, разворачивается на сиденье. Джереми Хатчинсон обещал снабжать ее пропусками в зал суда каждый день до вынесения вердикта и сдержал слово.
– Господа присяжные! Это судебное разбирательство продолжается несколько дней, и позвольте мне сказать, что каждый из нас, будь он на стороне обвинения или на стороне защиты, не мог не заметить, как терпеливо вы исполняли свои обязанности и как внимательно изучали вещественные доказательства. Возможно, вас утешит следующее соображение: вы могли пробыть в этом зале три недели, разбирая какую-нибудь сложную финансовую аферу, и такое дело представляло бы значительно меньший человеческий интерес, чем рассматриваемое нами.
Должен заметить, что если мой высокоученый друг мистер Гриффит-Джонс скажет или я скажу что-нибудь не полностью соответствующее закону, тогда господин судья объяснит вам, что` гласит на самом деле закон. С другой стороны, факты предназначаются исключительно для вас, а вовсе не для господина судьи. Как вы не несете никакой ответственности за решение по закону, так и господин судья не несет никакой ответственности за решение по фактам.
В этом процессе обвиняется издательство «Пингвин букс», директора которого думали, и сейчас думают, что в книге – в том виде, как ее написал автор, – по совести нет ничего такого, что могло бы кого-либо развратить или растлить. Конечно, директора издательства осознавали, принимая во внимание историю этой книги, что могут подвергнуться судебному преследованию. Ими двигали не финансовые соображения. Они прекрасно могли бы опубликовать цензурированное издание у нас в стране и неподцензурное издание за рубежом. Для них это вопрос принципа.
Вы наверняка знаете, что сегодня в продаже доступно огромное количество порнографии – «грязи ради грязи». Изменяя закон в прошлом году, парламент, как мы слышали от мистера Дженкинса, заботился о защите литературы, в то же время расширяя полномочия закона касательно порнографии. Я знаю, что у вас все еще остались на руках экземпляры книги. Я считаю, что два отрывка из нее как нельзя лучше выражают цель, которую Лоуренс ставил перед собой, создавая этот роман.
На странице двести девяносто два, ближе к концу романа, Меллорс говорит: «Я за то, чтобы люди знали друг друга телесно, за частицу нежности. И Конни со мной. А битва, которую мы ведем, – против денег, против машин, против всемирного бездумного обезьянничанья чужих выдумок. И она – мой союзник в этой борьбе»331.
На странице триста семнадцать Меллорс пишет Констанции письмо, потому что они временно разлучены.
«Прости, что так много слов, они потому, что я не могу тебя коснуться. Если бы спать, обняв тебя, незачем было бы чернила тратить. В этом воздержании мы вдвоем, как и в ебле. Но нам приходится пока быть врозь…»332
Судя по некоторым вопросам, заданным обвинением, – возможно, точнее будет определить их как оскорбления, а не как вопросы, например замечание типа «Вы здесь не лекцию читаете», – весьма вероятно, вам сегодня намекнут, что вам следует игнорировать показания вызванных свидетелей на основании того, что это «профессора» литературы и прочие обитатели башен из слоновой кости; и они не
Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 193
