Судьба уготовила автору возможность встретиться с книгой барона Алексея Михайловича в майские дни 1958 года. Тогда, боясь допустить мысль о том, что книга может в библиотеке исчезнуть, и был предпринят автором нелегкий труд ее конспектирования и контактного копирования посредством появившейся в том году негативной рефлексной фотобумаги. Всей душой проникся я величием открывавшейся (как при чтении "Цусимы" А.С. Новикова-Прибоя) правды истории о второй, такой же значимой катастрофе флота. О ней с неопровержимостью свидетельствовали живые, а не вымышленные участники событий. Но я еще не знал, что работа А.М. Косинского базировалась на редкостном по точности и правдивости отчете адмирала М.К. Бахирева, таившемся в недрах РГА ВМФ; что за явленную и жестоко преследовавшуюся властью правду оба их автора, и М.К. Бахирев в 1920 г., и А.М. Косинский в 1930 г., заплатили своими жизнями. Пришедшее к автору, благодаря работам двух офицеров-патриотов, чувство историзма укрепило убежденность служить правде, истине и справедливости. Сегодня ясно то, что в бою "Славы" с первой его минуты офицерам приходилось, кроме противника, бороться и с командой, так недавно принимавшей резолюции и грозившей смертью своему обвиненному в "корниловщине" старшему механику.
В отличие от флагманского "Баяна", члены судового комитета "Славы", да, наверное, и назначенный Центробалтом комиссар (если только он не занял в бою свое место старшего комендора) в бою расположились в боевой рубке, и командир В.Г. Антонов не нашел средств удалить посторонних из нее. Эти "ответственные лица" и были, по-видимому, повинны в том промедлении выхода кораблей на позицию и в задержке тех первых залпов, которые, как часто бывает, могли решить исход боя. Оказалось, были для "Славы" особенно меткими и три удачных попадания в германский дредноут (в броневую рубку, в броневую палубу над жизненными частями). Они и могли решить успех боя. Ведь смог же "Пантелеймон" в бою 17 апреля 1915 г. одним удачным залпом заставить "Гебен" бежать с поля сражения.
Но случилось непредвиденное. Поднятый ‘Баяном" условный сигнал (флаг "Буки") выхода линейных кораблей (позади минного поля в 3 милях к югу от параллели Куйваста) остался неисполненным. "Прошло несколько томительных минут после спуска сигнала: "Слава" и "Гражданин'’ подняли якоря, спустили пары на "средний ход", но… не двигались: ни малейшего буруна не было заметно под их носом", – писал С.Н. Тимирев. Очевидно, на головной "Славе" в боевой рубке произошел митинг судового комитета, решавшего вопрос: надо ли идти в бой, если командующий держится позади.
Неприятельские дредноуты тем временем приближались, и было ясно, что, как только они откроют огонь, наши корабли на позицию уже не выйдут. "Бахирев подошел ко мне и процедил сквозь зубы: "Они не желают идти! Что нам делать?" И тогда командир "Баяна" подсказал адмиралу единственно верное решение – собственным примером, дав полный ход, вывести корабли за собой. "Хитрость удалась – большие корабли также спустили пары, и под носами них забурлило", но немцы уже открыли огонь по головному "Баяну", и "Слава" и "Гражданин", оказавшись в строе фронта, начали стрельбу, немного не дойдя до позиции. Момент накрыть совместным огнем дредноутов был упущен. Странным было и поведение "Славы" после первых попаданий. Если "Гражданин", несмотря на попадание между дымовых труб, справился с пожаром и продолжал бой, не уходя с позиции, то "Слава", как только обнаружились ее крен и дифферент, повернула на норд и стала отходить в направлении к Куйвасту. На сигналы и семафоры "Баяна" она не отвечала.
"Слава" и "Гражданин" в Моонзунде перед боем (вверху). "Слава" под огнем германских дредноутов. 4/17 октября 19171.
Сознавая безнадежность продолжения и желая сохранить управление отрядом, М.К. Бахирев приказал поднять сигнал: "Гражданину" идти в канал", "Славе" также сигналом было приказано пропустить "Гражданина" вперед. Строго выполняя приказ и не переставая отстреливаться, "Гражданин" начал разворачиваться на север. "Слава", выйдя уже к о. Шильдау (вне сферы огня), продолжала уходить и на сигналы не отвечала. Блестящий образец воинской доблести проявил в эти минуты "Баян". Выйдя на позицию по предложению М.К. Бахирева, командир С.Н. Тимирев вызвал огонь на себя и отчаянным маневрированием ("машины работали без отказа, и большой крейсер вертелся как вьюн") в продолжение 15 мин прикрывал отход "Гражданина" за Шильдау. Лишь по отходе, когда уже нельзя было в узкости сильно менять курс, "Баян" получил несколько опасных попаданий, но, не потеряв скорости, сумел выйти из-под огня.
В бою революционные моряки отличились и на "Славе", и на "Баяне". Как докладывал М.К. Бахиреву старший артиллерийский офицер старший лейтенант Ю.Ю. Рыбалтовский (1886-1919, чекисты), в бою на "Славе" "вся старая команда вела себя идеально, но некоторая часть молодой бегала с поясами и панически что-то кричала; таких было до 100 человек". На "Баяне" члены судового комитета, как свидетельствовал С.Н. Тимирев, устроили летучий митинг протеста против решения адмирала и командира принять бой. Но весь актив собравшихся в надежно, как казалось, защищенном носовом подбашенном отделении, настиг разрыв германского снаряда.
"Что "Слава" нервничала все время, можно видеть и по семафорам, делавшимся с этого корабля", – говорилось в отчете М.К. Бахирева, составленном в 1919 г. для Морской исторической комиссии. В рапорте инженер-механика мичмана А.В. Шимковича (1893-?) от 15 октября говорилось, что после первых попаданий в "Славу" на верхней палубе "несколько человек из машинной и строевой команды одевали на себя пояса и бегали взад и вперед по палубе". Такой же факт, приведенный в работе А.М. Косинского, свидетельствовал в своем рапорте мичман Н.М. Ковшов, видевший на срезе много команды, надевавшей пояса.
Главной заботой адмирала по окончании боя было "не позволить "Славе" первой войти в канал и тем закупорить вход для остальных кораблей". По счастью, "Слава" слишком поспешила и сбилась с курса, корабль имел большой дифферент на нос, немного не дойдя до входа в канал, уткнулся носом в часть его подводной бровки. Вход в канал остался свободен, позволив в нужном порядке во главе с менее других сидевшим в воде "Баяном" начать проход под собственными машинами (ранее канал проходили на буксирах).
