Книга История Венецианской республики - Джон Джулиус Норвич

Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 198

Преемник Контарини Николо Сагредо находился у власти полтора года, в течение которых Венеция переживала экономическое возрождение; как раз в это время Мерчерию впервые замостили камнем. После смерти Николо Сагредо Совет сорока снова отдал предпочтение замысловатой системе, которую использовали с 1268 года.[298] Хоть она и была запутанной, но работала достаточно хорошо в течение четырехсот лет; однако на сей раз, по крайней мере, 28 избирателей были благосклонны к Джованни Сагредо, который успел побывать послом у Оливера Кромвеля и был дальним родственником почившего дожа Николо. На самом деле результаты выборов были настолько очевидны, что во дворец Сагредо уже начали потихоньку прибывать его родственники и друзья для того, чтобы поздравить его, когда кто-нибудь из вновь прибывших сообщит волнующую новость. Около шестидесяти гондольеров собрались под окнами Дворца дожей и яростно порицали Сагредо — даже грозились забросать камнями насмерть на giro di Piazza (посреди площади).

Гондольеры не предъявляли какие-либо четкие обвинения, и было совершенно ясно, что им просто заплатил один из врагов Сагредо (или их было несколько), решив таким образом продемонстрировать свое отношение. Может, так оно и было, и члены Большого совета не собирались игнорировать эти сигналы опасности. Они отказались утвердить решение Совета сорока и обратились к Совету десяти, чтобы он вновь проголосовал. Закончилось это тем, что Джованни Сагредо отказался от должности дожа, а этот пост занял Альвизе Контарини, бывший дипломат и член коллегии, под чьим руководством Венеция продолжила свое мирное движение к процветанию.

Но не всегда было легко сохранить мир. В 1683 году подданные императора Леопольда I подняли восстание, предлагая султану поддержать их, и собрали огромную турецкую армию у ворот Вены. Венецианским дипломатам потребовалось все их мастерство, чтобы объяснить, почему они отказываются принять активное участие в защите одной из самых главных христианских столиц. (Вряд ли они напомнили императору о том, какую ничтожную и бесполезную поддержку он оказал Венеции, когда та сражалась за Крит.) Однако эта война велась на суше; у республики не было военной силы, которую она могла бы предоставить в качестве поддержки. У Леопольда I все равно хватало союзников, в числе которых были курфюрсты Саксонии и Баварии и еще более могущественный — польский король Ян III Собеский. Уверенность Венеции в успехе короля была вполне обоснована. Турки действовали неумело, и у них не было тяжелой артиллерии. Застигнутые смертоносным перекрестным огнем между осажденным городом и войсками короля Яна Собеского (которые он прислал в подкрепление), турки в панике бежали, оставив на поле боя 10 000 убитых солдат. Их влиятельность пошатнулась, легенда об их непобедимости умерла, а свидетелем этого поражения стал весь мир. Турки больше никогда не поставят под угрозу христианский мир.

Но война еще не была окончена; и пока христианские армии продолжали продвижение на всех направлениях, император Леопольд I, которого поддержали папа и Ян III Собеский, снова, и еще более настойчиво, обратился к Венеции. Они убеждали республику в том, что нужно оказать поддержку в момент триумфа; и новый грозный союз государств, в котором морская мощь Венеции воссоединилась бы с их сухопутными войсками, смог бы навсегда изгнать султана из Европы — событие, от которого именно республика получала больше всех преимуществ.

Венеция не сразу ответила на это предложение. Ей потребовалось 10 лет, чтобы восстановиться после Критской войны. Это стоило Венеции огромных жертв и лишений, и только сейчас она начала пожинать плоды мира. Станет ли она снова рисковать из-за каких-то ссор? Но с другой стороны, ситуация изменилась с тех пор, как турки потерпели поражение под стенами Вены. Следующий этап войны мог, по меньшей мере, частично проходить на море; требовали ли сейчас интересы Венеции и ее доброе имя принятия более активного участия? Даже в минувшие несколько лет она вынуждена была молча сносить обиды и унижения от Высокой Порты. За это Венеция дорого поплатилась: страдала ее честь, а иногда и казна. Не слишком ли дорого обошелся Венеции этот нелегкий мир, который султан мог разрушить в любой момент? А если к тому же султан заключит соглашение с королем и его сторонниками, а потом со всей яростью оскорбленного самолюбия обрушится на республику? И что будет, если Венеция согласится выступить против султана: сможет ли она надеяться на поддержку союзников, которым сейчас отказывает в помощи? Турки ослабли и утратили силу духа; великий визирь и верховный главнокомандующий, гнусный Кара-Мустафа, был казнен по приказу султана. Турецкая армия распадалась. Венеция же, напротив, восстанавливала силы. Не пришло ли время перейти в наступление и не просто отомстить за потерю Кандии, а отвоевать этот город и другие бывшие колонии? Этот вопрос очень долго обсуждался; в итоге 19 января 1684 года, посол короля предстал перед коллегией. Ему сообщили, что Венеция вступает в лигу.

О таком поистине историческом решении должен был объявлять сам дож. Однако эта должность все еще была вакантна. Дож Альвизе Контарини скончался за четыре дня до описываемого события, а преемника ему еще не выбрали. Франческо Морозини (который снова стал генерал-капитаном) уже предложил свою кандидатуру и жаждал, воспользовавшись возможностью, отправиться как глава государства и флота в экспедицию, чтобы сразиться со старым врагом. Однако, к его великому сожалению, было решено, что ему следует исполнять военные обязанности внутри государства, а на войну отправить некоего Маркантонио Джустиниани, почтенного ученого, который проявил себя как необычайно успешный посол при дворе Людовика XIV, и, если верить слухам, он совсем не умел воевать.

И при этих добрых предзнаменованиях Венеция вступила в войну, которая оказалась ее самой удачной военной кампанией за последние две сотни лет. Тут же начались приготовления для летней экспедиции. А тем временем Джованни Капелло (секретарь покойного байло) в Константинополе официально объявил войну султану и в тот же вечер благоразумно покинул столицу, переодевшись моряком.

Франческо Морозини тогда было 64. Несмотря на то что он не получил назначения на желаемую должность, Морозини решительно и с энтузиазмом принял под командование 68 военных кораблей, включая 6 галеасов. Требовалось время, чтобы подготовить такой большой флот, и Морозини смог отправиться в плавание только в июле. За это время успели прибыть несколько кораблей, посланные в поддержку папой, герцогом Тосканы и рыцарями Мальтийского ордена. Покинув гавань, Морозини направил свой флот к первой цели — острову Санта-Маура (современный Лефкас) и захватил его 6 августа, после 16-дневной осады. Несколько стремительных побед могли иметь серьезное стратегическое значение; поскольку остров располагался между Корфу (Керкирой) и Кефалонией, Санта-Маура контролировала выход как в Адриатическое море, так и в Коринфский залив. Остров также являлся плацдармом, с которого через месяц или чуть позднее небольшое сухопутное войско переправилось на материк и принудило крепость Превеца сдаться. Тем временем в северной части побережья христиане валахи Боснии и Герцеговины одновременно подняли восстание против турок и двинулись на юг, в Албанию и Эпир. Армии императора и Яна Собеского продолжали свое продвижение через Венгрию. Зима положила конец первому этапу военной кампании, а Венеция и ее союзники могли смело гордиться своими успехами.

Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 198