«Сейчас прочёл все последние телеграммы о падении Мукдена и об ужасном отступлении нашем к Тельину. Не могу передать тебе своих ощущений… (…) Отчаяние и безнадёжность охватывает душу… Что-то будет теперь у нас в России…
Бедная, бедная родина». (Чита, 1-е марта 1905 г.). [109]
Ратный труд доктора Е. С. Боткина на занимаемом им посту не остался без внимания его непосредственного начальства, и по окончанию войны «За отличие, оказанное в делах против японцев» он был удостоен Орденов Святого Владимира IV-й степени с мечами и бантом и III-й степени с мечами. [110]
Но внешне спокойный, волевой и всегда доброжелательный доктор Е. С. Боткин на самом деле был человеком весьма сентиментальным, на что нам прямо указывает его брат Пётр в уже упоминаемой книге «Мой брат»:
«….я приехал на могилу к отцу и вдруг на пустынном кладбище услышал рыдания. Подойдя ближе, увидел лежащего на снегу брата (Евгения). “Ах, это ты, Петя, вот пришёл с папой поговорить”, – и снова рыдания. А через час никому во время приёма больных и в голову не могло прийти, что этот спокойный, уверенный в себе и властный человек мог рыдать, как ребёнок». [111]
6 мая 1905 года доктор Е. С. Боткин назначается Почётным Лейб-Медиком Императорской Семьи, о чём он узнает, находясь ещё в Действующей Армии.
Осенью 1905 года он возвращается в Санкт-Петербург и приступает к преподавательской работе в ИВМА, а в 1907 году назначается Главным Врачом Георгиевской Общины Сестёр Милосердия Красного Креста, Медицинскую часть которой с 1870 года возглавлял его покойный отец.
После смерти Лейб-Медика Густава Ивановича Гирша, последовавшей в 1907 году, Царская Семья осталась без одного из таковых, и вакантное место требовало срочного восполнения. Кандидатура же нового придворного врача была названа самой Государыней, которая на вопрос, кого бы она хотела видеть на его месте, ответила: «Боткина». А на вопрос, какого из них именно (в то время в Санкт-Петербурге было два Боткина), сказала: «Того, который воевал». (Хотя родной брат Е. С. Боткина – Сергей Сергеевич – был тоже участником минувшей Русско-Японской войны.)
Таким образом, начиная с 13 апреля 1908 года, Евгений Сергеевич Боткин стал Почётным Лейб-Медиком Государя Императора Николая II Александровича и Его Семьи, в точности повторив карьерный путь своего отца, который был Лейб-Медиком двух предыдущих Императоров: Александра II и Александра III.
Надо сказать, что к тому времени все Медицинские чины (так официально назывались врачи при Высочайшем Дворе), обслуживающие Царскую Семью, состояли в штате Министерства Императорского Двора и Уделов, представляя собой довольно значительную по количественному составу группу лучших титулованных специалистов по многим врачебным специальностям: терапевта, хирурга, окулиста, акушера, педиатра, дантиста и др.
Свою любовь к больным Е. С. Боткин перенёс и на Августейших пациентов, так как в круг его непосредственных обязанностей входило врачебное наблюдение и лечение всех членов Царской Семьи: от неизлечимо больного Наследника Цесаревича до Государя.
Непосредственно сам Государь относился к Е. С. Боткину с нескрываемой симпатией и доверием, терпеливо выдерживая все лечебно-диагностические процедуры.
Но если здоровье Государя было, можно сказать, отменным (если не считать плохой стоматологической наследственности и периодических болей геморроидального характера), то наиболее сложными пациентами для доктора Е. С. Боткина стали Государыня и Наследник.
Ещё в раннем детстве принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская перенесла дифтерию, осложнения после которой с годами сказались в довольно частых приступах ревматизма, периодических болях и отёках в ногах, а также в нарушении сердечной деятельности и аритмии. Кроме того, развитию таковых в немалой степени поспособствовали и пять перенесённых родов, окончательно подорвавших Её и без того слабый организм.
Из-за этих постоянных недугов, извечных страхов за жизнь Своего бесконечно больного Сына и прочих внутренних переживаний, внешне величавая, но, по сути, очень больная и рано состарившаяся Государыня, была вынуждена отказываться от длительных прогулок уже вскоре после его рождения. К тому же, из-за постоянных отёков ног, Ей приходилось носить специальную обувь, над размером которой, порой, подшучивали злые языки. Болям в ногах, зачастую, сопутствовали и постоянные сердцебиения, а сопровождавшие их приступы головной боли на недели лишали Государыню покоя и сна, отчего Она была вынуждена надолго оставаться в постели, а если и выходить на воздух, то не иначе, как в специальной прогулочной коляске.
Но ещё больше хлопот доктору Е. С. Боткину доставлял Наследник Цесаревич Алексей Николаевич, врождённая и смертельная болезнь которого требовала повышенного врачебного внимания. И случалось так, что он дни и ночи напролёт проводил у постели Наследника Цесаревича, оказывая ему не только медицинскую помощь, но и врачуя его не менее важным для любого больного лекарством – человеческим участием к горю больного, отдавая этому несчастному созданию всё тепло своего сердца.
И такое участие не могло не найти взаимный отклик в душе его маленького пациента, который однажды напишет своему любимому доктору: «Я вас люблю всем своим маленьким сердцем».
В свою очередь, Евгений Сергеевич также всей душой привязался к Алексею Николаевичу и всем остальным Членам Царской Семьи, не раз говоря своим домочадцам, что: «Своей добротой Они сделали меня рабом до конца дней моих».
Однако отношения Лейб-Медика Е. С. Боткина с Царской Семьёй не всегда были такими уж безоблачными. И причиной тому – его отношение к Г. Е. Распутину, явившееся той самой «чёрной кошкой», которая пробежала между ним и Государыней.
Дело в том, что большинство верноподданных, знавших о Старце Григории лишь со слов людей, никогда с ним не общавшихся, по своему недомыслию всячески муссировали и раздували о нём самые грязные слухи, начало которым положили личные враги Государыни в лице так называемых «чёрных». [112]
