«Если бы не было Распутина, то противники Царской Семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой, из меня, из кого хочешь». [114]
«Я не понимаю, как люди, считающие себя монархистами и говорящие об обожании Его Величества, могут так легко верить всем распространяемым сплетням, могут сами их распространять, возводя всякие небылицы на Императрицу, и не понимают, что оскорбляя Её, они тем самым оскорбляют Её Августейшего Супруга, которого якобы обожают». [115]
К этому времени не совсем всё удачно складывалось и в личной жизни Евгения Сергеевича.
В 1910 году, оставив детей на его попечение, от него уходит жена, увлекшаяся модными в то время революционными идеями, а вместе с ними и молодым, годившимся ей в сыновья, студентом Рижского Политехнического Института, который был моложе её на целых 20 лет. После ухода супруги Е. С. Боткин остался с тремя младшими детьми: Юрием, Татьяной и Глебом, поскольку его старший сын – Дмитрий – к тому времени уже жил самостоятельно. Внутренне сильно переживая уход жены, Евгений Сергеевич с ещё большей энергией стал отдавать тепло своей души оставшимся на его попечении детям. И, надо сказать, что те – обожавшие своего отца – платили ему полной взаимностью, всегда ожидая его с работы и тревожась всякий раз, когда он задерживался.
С началом Великой войны 1914–1918 годов Е. С. Боткин с присущей ему энергией принял участие в организации госпиталей и лазаретов для раненых воинов, обустраиваемых в Царском Селе.
И свидетельство сему – запись в дневнике Старшего Ординатора Собственного Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Царскосельского лазарета № 3 при Дворцовом госпитале – Княжны В. И. Гедройц от 20 августа 1914 года:
«(…) Коллегия постановила для нужд военного времени занять хирургическое отделение госпиталя. (…) Более 30 дачевладельцев предложили свои особняки и полное оборудование для лазарета. Другие жертвовали деньгами, и в короткое время при энергии Евгения Сергеевича Боткина, Сергея Николаевича Вильчковского [116]и моей скромной помощи 30 лазаретов в Царском Селе были готовы к принятию раненых…» [117]
Пользуясь несомненным влиянием и авторитетом при Высочайшем Дворе, Е. С. Боткин, тем не менее, никогда не использовал их в личных целях. Так, к примеру, его внутренние убеждения не позволили замолвить словечко, чтобы выхлопотать «тёплое место» даже для своего собственного сына Дмитрия – Хорунжего Лейб-Гвардии Казачьего полка, ушедшего с началом войны на фронт и погибшего 3 декабря 1914 года. (Горечь этой утраты стала незаживающей кровоточащей раной в отцовском сердце, боль от которой сохранялась в нём до самых последних дней его жизни.)
Практически все годы войны Е. С. Боткин находился рядом с Царской Семьёй и лишь всего два раза выезжал в Могилёв, где в то время находилась Ставка Верховного Главкомандующего. Но это было уже после того, как Государь решил лично возглавить войска, сместив с этой должности своего излишне самонадеянного дядю – Великого Князя Николая Николаевича-младшего.
А ещё через несколько лет в России наступили новые времена, обернувшиеся для неё политической катастрофой.
