— А сколькождать?
— Часы. Дни.Сложно сказать. Все зависит от того, насколько ты внимателен и насколько открыттвой разум.
Лорел надолгозадумалась, а потом не выдержала:
— Тыспрашивал о чем-нибудь?
Тамани посмотрелна нее тем особым беззащитным взглядом, который появлялся у него очень редко.
— Да…
— И оноответило? Он кивнул.
— И сколькоты ждал?
— Четыредня. — На его губах заиграла ухмылка. — Я упрямый: хотел услышать неистинный ответ, а тот, который нужен мне.
Лорел постараласьпредставить Тамани, в молчании сидящего под деревом четверо суток напролет.
— И чтосказало Древо? — прошептала она.
— Может быть,потом узнаешь.
Их глазавстретились, и во рту у Лорел пересохло. Тамани улыбнулся и взмахом руки указална лужайку недалеко от тенистой кроны Древа мудрости.
— А нельзяпоесть прямо тут?
Лорел не хотелосьуходить из волшебного места.
Фей покачалголовой.
— Не стоитпросто так стоять рядом с Древом: мало ли кому может понадобиться задать емувопрос. Это ведь очень личное дело.
Хоть Лорел ипонимала, что Тамани прав, она с большой неохотой вышла из-под ветвей Древа.Усевшись на траве, он разложил скромное угощение — помимо ласковых лучейавалонского солнца, феям не требовалось особого питания, — а Лорел леглана живот, наслаждаясь отдыхом.
— Какучеба? — спросил Тамани.
— Здорово!Оказывается, с растениями можно столько всего делать! Вдобавок моя мама —натуропат и кое-чему меня учила.
— И много тыузнала нового?
— Вроде того.Понимаешь, теоретически я прочла тонну нового материала. Я и не подозревала,что за несколько недель смогу все усвоить. Но на самом деле я ничего неумею! — Она тяжко вздохнула. — Ни одно из моих зелий не работает!Некоторые удаются чуть лучше, но до идеала им еще очень далеко.
— Ниодно? — В голосе Тамани послышалась озабоченность.
— Ярдлиговорит, что это нормально: может пройти даже несколько лет, прежде чем янаучусь варить зелья. Вот только у меня нет времени, я должна защитить своюсемью. Схватываю я очень быстро и, по словам Ярдли, начинаю кое-что вспоминать.Надеюсь, он прав… А как твои дела? По сравнению с моей скукотищей у тебя,наверное, масса интересных новостей.
— Нет. Всетихо. Даже слишком, я бы сказал. — Тамани сидел, положив подбородок наколени и обняв их руками. — Я в последнее время часто ходил вразведку, — сказал он, глядя на Древо мудрости.
— В разведку?
— Покидалпост, чтобы составить подробный план местности. За последние недели мы невидели ни одного тролля! Не верится мне, что Авалон их больше неинтересует. — Он нахмурился. — Я пытаюсь понять, что происходит, номне сложно в мире людей. Я ведь не человек. Поэтому мне удается добыть далеконе все сведения, — твердо сказал Тамани. — Чувствую, что для полнотыкартины чего-то не хватает, а чего именно и где это искать — не знаю.
— А почему быне спросить у Древа? Фей покачал головой.
— Дерево непредсказывает будущее. В нем живет накопленная тысячелетиями мудрость, ноявления, существующие вне Авалона, ему неведомы. Даже бессловесные не в силахмне помочь. Я должен найти решение сам.
Они еще немногоповалялись на траве, греясь на солнышке.
— Тэм?
Он лежал с закрытымиглазами и, казалось, почти уснул.
— Мм?
— Аты… — Лорел замялась. — Тебе не надоело быть Весенним?
Глаза Таманишироко раскрылись.
— Ты о чем?
Через несколькомгновений она ответила, аккуратно подбирая слова.
— Почему-тосчитается, что Весенние феи хуже. Вот ты, например, обязан кланяться,прислуживать и идти позади меня. Это несправедливо.
— А тебе ненадоело, что люди принимают тебя за человека? — подумав, спросил Тамани.
— Нет.
— А почему?
Она пожалаплечами.
— Видимо,потому, что я выгляжу как человек.
— Тыобъяснила, почему люди принимают тебя за одну из них. А я хочу знать, почемутебя это не обижает.
— Потому чтовсе с самого начала считали меня человеком. Я привыкла. — Едва успевдоговорить, Лорел поняла, что угодила в ловушку.
Тамани улыбнулся.
— Вот видишь?И у меня то же самое: я с самого рождения Весенний. Я всегда таким был. Спросиеще, не надоело ли мне жить?
— Но неужелив глубине души ты не понимаешь, что это неправильно?
— Почему?
— Потому чтоты — личность, как и все остальные. Почему то, что ты Весенний, должноопределять твой социальный статус?
— Междупрочим, то, как определяется социальный статус у людей, вообще ни в какиеворота не лезет.
— Да ладно!
— Почемууважают врачей и юристов?
— Потому чтоони образованные. А врачи спасают людям жизни.
— Их трудлучше оплачивается, и они занимают более высокое место в обществе.
Лорел кивнула, иТамани продолжил:
— И в чемразница? Осенние феи более образованны и тоже спасают жизни. Зимние приносятеще больше пользы: они защищают врата и весь Авалон от набегов чужаков,скрывают наш мир от людей. По-моему, они заслуживают уважения.
— Ну и что?Никто не выбирает, кем родиться.
— Может, и невыбирает. Но именно от тебя зависит то, как ты выучишься. Все Осенние многоработают, ведь просто так зелье не получится. Ты сама мне рассказывала, сколькоприходится учить. Через это проходит каждая Осенняя фея. Мы действительно невыбираем, кем родиться, но Осенние много трудятся и целенаправленносовершенствуют свои навыки, чтобы помочь таким, как я. Если это не достойноуважения, то я уже не знаю, что достойно.
В целом Таманиверно сказал, но Лорел чувствовала, что согласна с ним не до конца.
— Я не противтого, чтобы уважать Осенних и Зимних. Мне не нравится, как унижают Весеннихфей. Вас действительно немало. — Ей на миг стало не по себе: эту же фразу,хоть и несколько другим тоном, недавно произнесла Катя. — Да, Зимниезащищают Авалон. Но замыслы других претворяют в жизнь именно Весенние. Ведьфизическая работа на вас. Летние отвечают за развлечения. Молодцы! А ктоготовит еду? Кто строит дороги и дома? Кто шьет и стирает одежду? — ГолосЛорел зазвенел от волнения. — Вы! Весенние феи! Вы не ничто — вы всё!
