он, входя внутрь без приглашения. – Я подумал, что ты меня избегаешь.
– На самом деле, – ответила я, скрестив руки на груди, – меня уволили.
Он остановился, его выражение лица изменилось.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно, – сказала я.
– Я же сказал, что никто тебя не увольнял, – тихо ответил он, делая шаг ближе. Его присутствие наполнило маленький коридор. – И никто не будет распускать о тебе грязные слухи. Сегодня я как бы между прочим обмолвился, что мы еще с университета друг друга знаем, поэтому у тебя особенное положение в компании.
Я закатила глаза, но прежде чем успела что-то ответить, его руки легли мне на плечи, словно заземляя меня.
– Мари, – сказал он, его голос стал низким и спокойным. – Если тебе нужен отдых, стоило мне об этом сказать, а не исчезать вот так. Я беспокоился. Думал, что-то произошло.
Воздух между нами искрился, тяжёлый от невысказанных слов и нерешённых эмоций. А затем он поцеловал меня. Это не был осторожный или сомневающийся поцелуй; он был дерзким и уверенным, таким, что не оставлял места для сомнений.
Я растаяла в его объятиях, халат соскользнул с моих плеч, а его руки переместились к моей талии. Мои пальцы запутались в его волосах, притягивая его ближе. Весь мир исчез, пока мы неуклюже и торопливо не добрались до дивана, движимые спешкой и жаром момента.
И тут входная дверь распахнулась.
– Мари!
Мы замерли, обернувшись одновременно, чтобы увидеть мою мать, стоящую в дверях с широко раскрытыми глазами. Она крепко сжимала сумку, её взгляд метался между мной и Наилем, а я впервые пожалела, что когда-то доверила ей ключи от своей квартиры.
– Не могу в это поверить, – сказала она, её голос срывался с каждым словом. – Когда Варвара Степановна позвонила мне и сказала, что к тебе приходит твой бывший муж, я думала, она ошиблась. Но нет, вот он!
Я судорожно натянула халат, чувствуя, как лицо пылает.
– Мам, это не то, что ты думаешь…
– О, это именно то, что я думаю, – парировала она, сверля Наиля взглядом. – Мари, ты в своём уме? Ты его простила и снова с ним?
– Всё не так, – попыталась я возразить, но её острый взгляд разрезал все мои оправдания.
Наиль, в свою очередь, выглядел на удивление спокойным, даже слегка развеселившимся.
– Здравствуйте, Ольга Викторовна, – сказал он с невозмутимой улыбкой. – Рад снова вас видеть.
– Не надо мне тут «рад снова вас видеть», – отрезала она. – Что ты здесь делаешь, Наиль? Разве ты уже не сделал достаточно для того, чтобы навсегда исчезнуть из жизни моей дочери?
– Мам, – сказала я, вставая между ними. – Давай не будем это обсуждать прямо сейчас?
Она проигнорировала меня, её взгляд был прикован к Наилю.
– Если ты думаешь, что я позволю тебе снова влезть в её жизнь после всего, что ты натворил, ты сильно ошибаешься.
– При всём уважении, – сказал Наиль, его голос был твёрдым, – мне кажется, это не вам решать.
Моя мама выглядела так, словно сейчас взорвётся, а я уже почувствовала, как начинается головная боль.
* * *
Тишина в гостиной была густой и напряжённой. Моя мать сидела на краю дивана, скрестив руки, с выражением лица, которое было маской неодобрения. Наиль, воплощение уверенности, развалился в кресле, как будто это была его территория. Я сидела на противоположном краю дивана, чувствуя себя невероятно неловко. Каждая прошедшая секунда только сильнее натягивала мои нервы.
Наконец, Наиль нарушил молчание.
– Ольга Викторовна, я знаю, что всё это выглядит плохо, но я хочу, чтобы вы знали: мы с Мари снова вместе. И на этот раз я её не подведу.
Я моргнула и резко повернулась к нему.
– Извини, что? Нет, мы не вместе.
Взгляд моей матери стал ещё острее.
– Мари, если это неправда, тогда что именно я только что застала?
К моему лицу прилила кровь, и я запнулась:
– Это… это не то, что ты думаешь.
– Правда? – переспросила она, поднимая бровь на пугающую высоту.
Я бросила гневный взгляд на Наиля, который имел наглость выглядеть довольным. Он наклонился вперёд, облокотившись локтями на колени, и одарил мою мать своей самой обворожительной улыбкой.
– Ольга Викторовна, – начал он мягко, – за эти два года я многое понял. Потерять Мари было самой большой ошибкой в моей жизни. Без неё я чувствовал пустоту. И если вы дадите мне шанс, я докажу вам обоим, что изменился.
Губы моей матери сжались в тонкую линию.
– Изменился? Ты думаешь, что пара красивых слов сможет стереть всё, через что ты её заставил пройти?
– Нет, – признал Наиль, его тон стал серьёзным. – Я знаю, что должен сделать больше, чем просто говорить. Но я готов на всё.
– Если быть честной, – резко сказала она, указывая на дверь, – тебе нужно просто уйти отсюда. Мари не нужна новая порция осложнений в её жизни.
Наиль встал, его осанка оставалась спокойной и собранной, хотя я заметила, как напряглась его челюсть.
– Я уйду. Но только сегодня, – сказал он.
Он повернулся ко мне, и его взгляд смягчился.
– Я говорил серьёзно, Мари.
И с этими словами он ушёл, аккуратно закрыв за собой дверь. Тишина, что последовала за этим, была оглушительной.
– Мари, – сказала моя мать холодным тоном. – Нам нужно серьёзно поговорить.
Внутренне я застонала, вжимаясь в диван.
– Мам, пожалуйста, я…
– Нет, – перебила она, резко прерывая меня. – Ты послушай. Этот человек тебя ранил. Он предал тебя. А теперь он просто врывается обратно в твою жизнь, думая, что сможет очаровать тебя, чтобы ты снова его пустила?
Я замялась, не зная, что ответить.
– Люди могут меняться, – сказала я неуверенно.
– Может быть, – согласилась она. – Но ты действительно думаешь, что он изменился? Или он просто говорит то, что ты хочешь услышать?
Её слова ударили сильнее, чем я ожидала.
– Я не знаю, – призналась я. – Но он казался искренним. Мам, все сложно…
– Казался, – повторила она с ноткой скепсиса. – Мари, ты заслуживаешь лучшего, чем кто-то, кто «кажется» искренним. Ты заслуживаешь того, кто действительно искренен.
Я вздохнула, закрыв лицо руками.
– Я не знаю, что делать, мам. Он… это Наиль. А я…
– А ты всё ещё испытываешь к нему чувства, – закончила она, её голос немного смягчился. – Это понятно. Но чувств недостаточно, Мари. Ты должна думать головой, а не сердцем.
Я медленно кивнула, понимая, что она права, но ненавидя то, насколько всё стало сложным.
– Я разберусь, – наконец сказала я, хотя слова прозвучали пусто.
– Надеюсь, что так, – ответила она, вставая и осматриваясь. – Потому что если он снова тебя ранит, я винить буду не только его, но и
