самогона. Впрочем, это честно – я же не собираюсь на самом деле ее возвращать. После того как она пропахнет, открывать ее себе дороже. С тем, чтобы загрузить товар, проблем тоже не возникло. Закрашенная в цвет стены гермодверь открылась почти сразу, как я отбил по ней условный стук. Хмурый детина впустил меня внутрь и все время, пока товар загружали, сверлил меня недобрым взглядом. Расторопные тощие люди в белых халатах быстро, стараясь особо не дышать, уложили в тележку белесо-розоватые блоки. Я тоже старался не вдыхать тот запах, что они источали. Хоть и понимал, что сейчас причина запаха не Самосбор, лютый ужас заставлял шевелиться кишки, словно я падал в лестничную шахту.
Такое ощущение, что я до сих пор чую этот запах, хотя через уплотненную крышку ничего не должно проходить. Стоп. Я глянул на торчащую из стены мигалку. С тихим жужжанием за оранжевым стеклом вращались два пустых патрона – лампочки кто-то вывернул.
Вот же дермогниль сифозная! Сирена сломалась! Вокруг действительно стоит запах сырого мяса. Со всех ног я пустился вперед, толкая тележку перед собой. Из-под целлулоидных плиток на полу начал просачиваться сизый туман. И, как назло, ни одной двери вокруг. Голый коридор.
На повороте я поскользнулся, разодрав локоть о загнувшийся кверху угол плитки. И тут увидел то, что едва не заставило расплакаться от счастья. Мужик натужно тянул на себя гермодверь. Развернувшись, я обеими ногами пнул тележку в его сторону. Тоскливо заскрипев, она покатилась, на середине пути накренилась, задрав пару колес в воздух, и рухнула на пол. Но, к счастью, успела доскользить до спасительного проема, мешая жильцу закрыть тяжелую пластину, защищающую его убежище. Вскочив на ноги, я кинулся вперед.
– Куда прешь, зар-раза!
– Волна же идет, пусти!
– Вов, что там происходит?!
– Ой, морожнка, а можно мне?
– Прочь пошел!
– Да пусти же!
– Вова, пусти его, он же дверь закрыть не даст!
– Хочу морожнку!
– Рожай быстрее, мужик, сейчас всех накроет!
– Ат, зар-раза!
Я тяжело дышу, глядя на мужика перед собой. Мы оба сидим на полу, опираясь спинами о стены. Только что мы втянули тележку внутрь и едва успели закрутить гермозатвор.
– Шаг от двери сделаешь – убью. Понял? – Оружия у него в руках нет, но проверять его слова мне не хочется. Где-то в глубине отсека, в темноте – две фигуры. Женщина и ребенок. Стараюсь даже не смотреть в ту сторону.
– Понял. Буду тут сидеть. Как дверь откроешь, уйду сразу. Даже ликвидаторов ждать не буду.
– Па-ап, а можно мне морожнку?
Мужик тяжело смотрит на меня.
– У тебя телега явно непустая. И ликвидаторов ждать не хочешь. – Поднимается. Я тоже встаю. – Давай-ка глянем, что у тебя там.
– Погоди, стой. Я тебе не угрожаю, я как есть говорю. Если откроешь – пожалеешь. То, что там, – не мое. Но мои проблемы. А если откроешь, проблемы твоими станут. Там уже можешь меня убивать, сам не отмажешься.
Смотрит на меня, решает. Я тоже его осматриваю. Еще не старый, но меня старше. Поджарый, без пуза. Из охраны, видать. Твою мать, а если он сам ликвидатор?! Тогда я очень зря сболтнул. Тогда не разойдемся. С ликвидатором не договориться. Чувствую, как сами собой сжимаются кулаки. Вижу, как он опустил взгляд. Заметил. Рукой себе за спину потянулся. Замер. Видать, сам при семье не хочет на рожон лезть.
– Ладно. Сиди здесь. Хоть шаг сделаешь – ляжешь. К телеге своей потянешься – ляжешь. Хоть чем мне поведение твое не понравится – сразу ляжешь. Все понятно?
– Куда уж понятнее. Можно присяду пока?
Ухмыляется. Похоже, угадал я его настроение.
* * *
– Опаздываешь, парень.
– На тридцать первом Самосбор шел. Я пережидал.
– Мохне оправдания не нужны. Ты опоздал, я ему о том доложу.
Похоже, Батя не врал. Сама по себе работа должна была быть очень простой. Ждали меня точно в той точке, где было сказано. Старая щитовая. Когда-то здесь стоял генератор, но его давно сняли. Судя по кривым обрезам, снимали сами соседи и по частям. Снаружи дверь выглядела заваренной, но легко и беззвучно отворилась, стоило постучать. Встретили меня трое в кожанках. Почему-то в голове всплыло слово «комиссары».
– Привез что велено?
– Что б я тут делал иначе?
– Правильно мыслишь. Если Мохну подвел, лучше уже и не появляться. Давай открывай.
Быть фарцовщиком непросто. Я нередко чувствую страх. Но вот испытывать ужас от отсутствия ужаса раньше не приходилось. Поначалу, открыв люк тележки, я даже не понял, что не так. И только спустя мгновение до меня дошло. Запаха мяса не было. Был привычный запах гнилья. Им вокруг было пропитано все, он не вызывал страха. А ведь именно страх был нужен Бате.
– Я… Там все было… Я как мог быстрее… И там лед был, даже туман у донышка.
Знаю, что перед такими нельзя оправдываться, но ничего не могу с собой поделать.
– Ладно, не кипишуй, парень. – Морщится. Но видно, что не от запаха. – Вижу, что косяк, а не подстава. Батя Мохна закон чтит, без вины не наказывает. Но ты не фартовый, видать. Такие Мохне не нужны. Аванс вернешь и крутись дальше как хочешь.
– Да я же… Ну я же все рассчитал.
– Молодец. А товар не довез. Ты давай не булькай, а то разговор иначе пойдет.
* * *
Да где же она?! И зачем вообще я взял аванс? Ну то есть понятно зачем, чтоб статус свой поднять. Мол, цену себе знаю. И получил прямо с избытком. Толстую плотную упаковку продовольственных карточек. Без даты, без имени. То есть у любого распределителя их мог отоварить кто угодно. Не боясь просрочить. Настоящее сокровище. Конечно, я их припрятал. Но теперь рука нащупывала в трубе только пустоту.
– Вер, а ко мне никто не приходил?
Слышу скрип пружин. Соседка встала с кушетки, шаркает к моему отсеку.
– К тебе? Нет, Сереж, к тебе не приходили.
– А к тебе?
– А ко мне – да. Из искателей крыши. – Отворачиваюсь, дальше слушать ее старушечьи проповеди нет никакого желания. – Я им все карточки вот из той трубы, где ты шаришь, отдала.
Вдоль спины проходит мерзкий озноб.
– Что ты сделала?
– Сереж, не повышай на меня голос, пожалуйста.
– Что ты сделала, карга? Я на тебя сейчас не то что голос повышу!
– Сергей, прекрати, ты меня пугаешь. Ты же сам говорил, что тебе теперь эти карточки вовсе не нужны будут. Я и решила, раз тебе не надо, пусть тогда людям на благое дело пойдут.
– Да ты понимаешь, что ты меня под могилу подвела? Меня из-за тебя теперь заживо в бетон зальют! Или еще хуже, в консервированный блок отправят! К шептунам, что из-за двери зовут! И тебя со мной заодно!
– Сереж, да что ты говоришь такое? Не выдумывай, пожалуйста, не бывает так.
– Не бывает? Вот ты скоро узнаешь, что
