много от моего собственного стиля — темный макияж глаз, кожа, но я никогда раньше не надевала шорты так высоко в задницу. Неудивительно, что Илья захотел прийти в такое место. Если бы мне нравились девушки, она была бы чистой усладой для глаз.
Но когда я поворачиваюсь к Илье, он пристально смотрит на меня, и в уголках его губ снова играет веселье. У меня начинает складываться впечатление, что половина моей привлекательности для него заключается в том, как он наблюдает за моей реакцией, когда я впервые вникаю в его мир.
— На тебе бы ее одежда была лучше. — Замечает он глубоким шепотом, от которого у меня перехватывает дыхание. — Возможно, мне когда-нибудь придется купить тебе такой же наряд.
Мои щеки пылают, а между ног зарождается покалывающее волнение. Что-то в том, как его глаза поглощают меня, заставляет мою кожу гореть. Между нами на мгновение повисает тишина, прежде чем наша официантка приносит два прозрачных игристых напитка, украшенных лаймом, и ставит их перед нами. Илья ждет, пока она уйдет, прежде чем снова заговорить, и я делаю щедрый глоток своей водки с тоником, когда он переходит к делу:
— Как твой Доминант, я создаю роли для каждого из нас. Некоторые я буду использовать несколько раз, другие — только один. Твоя работа — играть свою роль без вопросов. Все, что я скажу тебе сделать, ты должна сделать. Если ты этого не сделаешь. Я накажу тебя.
Я с трудом сглатываю, мои глаза расширяются.
— Накажешь?
Дьявольская улыбка расплывается на лице Ильи.
— Сексуально.
— Это будет… больно? — Я ненавижу, как слабо звучит мой голос, но я, кажется, не могу перевести дыхание.
— Ровно столько, сколько ты сможешь выдержать.
Холодный страх струится по моему позвоночнику, вызывая мурашки по коже от его слов.
— В течение наших первых нескольких месяцев ты будешь использовать кодовые слова зеленый, желтый или красный, когда я делаю что-то, что причиняет тебе боль.
— Как светофор.
— Именно так. Это поможет мне лучше понять твою переносимость боли, а также то, что ты находишь приятным. — Глаза Ильи мерцают от волнения.
Я не понимаю, как боль может доставить мне удовольствие, но я не говорю этого. Сейчас, кажется, неподходящее время для споров.
— Если я сделаю что-то, что тебе нужно остановить, скажи «безопасно».
Я фыркаю.
— Как в догонялках?
Илья предупреждающе приподнимает бровь, и я сжимаю губы.
— Как твое стоп-слово. Если ты придумаешь то, что тебе больше нравится, это нормально, но ты должна сказать мне его заранее. «Стоп» и «не надо» не сработают, уверяю тебя, ты будешь умолять меня остановиться в какой-то момент, только чтобы обнаружить, что ты не это имела в виду.
Я не могу сдержаться, и смех вырывается из моей груди, как вулкан. И как только звук срывается с моих губ, я понимаю, что это была ошибка. Лицо Ильи темнеет, и впервые я вижу, насколько пугающим было бы попасть на его плохую сторону. Зажав рот рукой, я сдерживаю истерический смех.
— Извини. Я просто нервничаю, — бормочу я, как только снова беру себя в руки.
Лицо Ильи немного смягчается.
— Это меры предосторожности, чтобы обеспечить твою безопасность и удовольствие, Уитни. Тебе нужно знать их сейчас, чтобы я не заходил слишком далеко, когда ты находишься в уязвимом состоянии, и я могу интерпретировать твои слова или действия как часть сцены.
Я киваю, когда серьезность его объяснения оседает на меня, и мой живот сжимается. Звук моего имени на его губах — это почти ласка, которую, как я чувствую, он редко предлагает своим женщинам.
— Наконец, если ты не можешь говорить, но тебе нужно, чтобы я остановился, щелкни пальцами три раза.
О, черт возьми. Что он может сделать со мной, чтобы я не смогла говорить?
— Отдавая мне свое тело, ты даешь мне доступ к любой части тебя, которую я захочу. Твоему рту, — бормочет он, протягивая руку через стол, чтобы провести подушечкой большого пальца по моим губам. — Твоей киске. — Его глаза скользят по моему телу к пространству между моих ног, которое скрыто под столом. — Твоей заднице. — Его глаза снова поднимаются на мои, и я тяжело сглатываю. — Сначала мы можем не торопиться, — добавляет он, словно читая панику, написанную на моем лице.
— Насколько медленно? — Выдыхаю я, мое сердце болезненно замирает.
Илья вопросительно приподнимает бровь.
— Тебя никогда раньше не трахали в задницу, moya feya? — Спрашивает он с легким удивлением.
Момент истины.
— Меня никогда раньше вообще не трахали, — признаюсь я, мое лицо пылает от смущения.
— Ты девственница? — На этот раз он определенно шокирован.
Я киваю, опуская взгляд на свои колени, так как внезапно чувствую себя невыносимо застенчивой. Низкий гул раздается из груди большого русского.
— Я знаю, как правильно лишить девушку девственности, и я обещаю, что тебе это понравится — если ты этого хочешь.
Пульсирующая боль вспыхивает внизу моего живота от его слов, и мой пульс наполняет мои уши глухим ревом. Не знаю почему, но слышать, как Илья говорит, что может обещать, что мне понравится мой первый раз, невероятно эротично. Осмелившись снова посмотреть ему в глаза, я закусываю губу.
Внутри меня идет война между моей уверенностью, что я не готова к этому, и моим непреодолимым желанием почувствовать, насколько хорош может быть секс. Я уверена, что Илья знает, как заставить девушку почувствовать удовольствие. Неизменная уверенность в его соблазнительном голосе, очевидные знания, которые у него уже есть по этой теме, его знакомство с клубом, и у него было много практики, чтобы ублажать женщин.
— Хорошо, — говорю я, но тут же жалею о неопределенном согласии. — Я готова заняться с тобой сексом, но я все еще не уверена, готова ли я взять на себя весь твой контракт.
Илья медленно кивает.
— Это нормально. Учитывая, что ты менее опытна, чем я предполагал, я думаю, будет справедливо, если ты будешь знать, на что идешь, прежде чем согласишься. — Илья допивает свой напиток и встает со своего места. — Идем, — командует он, протягивая
