в поведении и культуре разных народов. Мне нравилось искать и находить общий знаменатель ценностей, фундамент, кроющийся под нашими различиями. По вечерам мы с приятелями-студентами тусовались на Шестой улице, только они предпочитали бары, где можно было снять девчонок из студенческих обществ, а я уходил в «Кэтфиш-стейшн», душное заведение с преимущественно чернокожими посетителями, где подавали жареного сома, наливали пиво и играли блюз. Туда было не протолкаться, когда выступал саксофонист Кайл Тернер или давала концерт слепая группа Blue Mist. Я пробирался к сцене, поближе к холодильнику с пивом, прислонялся к нему и, наслаждаясь относительной прохладой, доставал себе бутылку. Заправлял всем Ларон, а официанткой была Тэмми, негритянка полуночной красоты, недосягаемая, как рок-звезда. За ней ухлестывали все посетители мужского пола, оставляя щедрые чаевые в надежде, что повезет. Не везло никому, включая и меня, но на размер чаевых это не влияло.
Как-то раз перед закрытием, расплачиваясь с Лароном за шесть выпитых бутылок, я сказал ему, что хочу устроиться к нему на работу, официантом. Заработок «модели рук» был скромным и весьма нестабильным, а деньги были нужны. Вдобавок я любил блюз. Ларон рассмеялся. Я был единственным белым посетителем кафе.
– Я не шучу, – сказал я. – Мне деньги нужны, и музыка нравится.
Он снова захохотал, а потом с минуту смотрел на меня.
– Ну ладно, обалдуй хренов. – Он вытащил ручку и что-то написал на чеке. – Во вторник утром, к девяти, приходи по этому адресу и спроси Хомера. Он – хозяин кафе. Я ему про тебя скажу.
В назначенное время я пришел по указанному адресу, тоже на Шестой улице. Это был просторный клуб, куда вскоре и переехало «Кэтфиш-стейшн». Посреди зала огромный негр – в нем было фунтов 340, а то и больше, – в белом комбинезоне уборщика, обливаясь потом, елозил шваброй по бетонному полу. Еще один негр стоял за барной стойкой и занимался какой-то бухгалтерией.
– Хомер? – спросил я.
Негр за стойкой не шелохнулся. Второй продолжал орудовать шваброй.
– Хомер Хилл? – повторил я погромче.
Человек за стойкой склонил голову к правому плечу:
– Ну, я это.
– Меня зовут Мэттью. Меня к вам прислал Ларон. Я хочу устроиться официантом в «Кэтфиш-стейшн».
– А, да, – небрежно бросил он. – Бери швабру и помоги Карлу убрать мужской туалет.
Карл повернулся и шваброй стал толкать ведро с водой к туалетам, на ходу указав мне на еще одно ведро и швабру у стены.
Я такого не ожидал. Улыбнулся. Хомер без улыбки смотрел на меня. Тогда я взял ведро, пошел в мужской туалет и стал мыть пол с таким усердием, будто собирался отнять работу у Карла.
Минут черед пятнадцать, когда я отмывал унитаз, послышался голос:
– Ладно, бросай швабру.
Я обернулся. В туалете стоял Хомер.
– Ты правда хочешь работать у меня официантом?
– Правда, – сказал я.
Хомер покачал головой и хихикнул:
– В четверг вечером, к шести, приходи в «Кэтфиш-стейшн». Будешь помогать Тэмми, она тебе покажет, что и как делать.
В четверг вечером я пришел в «Кэтфиш-стейшн» без четверти шесть. Я был частым гостем в заведении, Тэмми меня помнила, но ей пришлось не по нраву, что теперь меня надо учить обслуживанию. Тэмми была королевой заведения, а я вторгся на ее территорию и покусился на ее чаевые. Однако же за три вечера Тэмми научила меня всему: где отмечать приход на работу, как управляться с кассой, где оставлять заказы для кухни, какую долю чаевых давать поварам, какие столы я буду обслуживать и к каким посетителям, отличавшимся особенной щедростью, мне не позволено ни подходить, ни даже глядеть в их сторону.
Спустя неделю мне доверили обслуживать столы самостоятельно. Девяносто процентов посетителей составляли чернокожие мужчины, десять процентов – чернокожие женщины, подруги этих самых мужчин. Восемьдесят процентов посетителей были неженатыми и приходили в «Кэтфиш-стейшн» не столько слушать блюз, сколько ухлестывать за Тэмми, так что к белому парню-официанту особой приязни они не испытывали. Это отражалось на размере чаевых. В конце одного вечера мне досталось 32 доллара, а вот Тэмми набрала 98 долларов.
Следующие два года, с четверга по субботу, я работал официантом в «Кэтфиш-стейшн». Многие посетители в конце концов стали мне друзьями и со временем сами садились за «мои» столы. Многие, но не все. Мы с Тэмми тоже подружились, но мне, как и всем остальным мужчинам, посещавшим заведение, не досталось даже поцелуя в щеку. Хотя я очень старался. А еще так и не смог заработать чаевых больше, чем она.
С Хомером мы дружим уже много лет. В прошлом году вместе ходили на футбол, смотреть игру «лонгхорнов».
ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ
Теперь, когда я работал в «Кэтфиш-стейшн», у меня завелись деньги, но не то чтобы много, и от бесплатной выпивки я не отказывался. Однажды я пригласил свою подругу, Тоню, в бар отеля «Хайятт», где барменом был мой одноклассник Сэм. Бесплатная выпивка.
– Две водки с тоником, Сэм.
Он принес нам коктейли и сказал:
– Вон там, за стойкой, сидит тип, который приехал снимать кино. Он торчит у нас каждый вечер. Давай я вас познакомлю.
Так я познакомился с единственным и неповторимым Доном Филлипсом. Я поздравил его с приездом в Остин. Оказалось, что мы оба увлекаемся гольфом, и разговор зашел о гольф-полях, на которых нам довелось играть. Дон тоже пил водку с тоником. С удовольствием.
Несколько часов спустя Дон, взобравшись на стул, что-то вещал, а распорядитель бара безуспешно пытался его утихомирить. Когда стало ясно, что утихомириваться он не намерен, его выставили из бара.
Я пил вровень с Доном, утихомириваться тоже не собирался, поэтому нас обоих бесцеремонно выпроводили из отеля. В третьем часу ночи Дон взял такси и предложил подвезти меня до дома. Я согласился, потом вытащил косячок, и мы закурили.
– Мэттью, а ты где-нибудь снимался? – спросил Дон.
Я честно сказал, что на полторы секунды мелькнул в рекламе пива «Миллер-лайт» и засветился в музыкальном клипе Триши Йервуд.
– Я сейчас подбираю актеров для одного фильма. В нем есть небольшая роль, на которую ты подойдешь. Завтра утром, в половине десятого, приходи по этому адресу, возьмешь сценарий. Я помечу твои три сцены.
Тут мы подъехали к моему дому. Я попрощался с Доном и вышел из такси.
На следующее утро, к половине десятого (то есть в то же самое утро, только на шесть часов позже), я приехал по указанному Доном адресу, где мне вручили сценарий с моим именем на обложке и записку от Дона: «Вот сценарий, персонажа зовут Вудерсон. Пробы начинаются через две недели».
Сценарную реплику, которая дает толчок к пониманию роли, я стал называть «стартовой». В сценарии фильма «Под кайфом и в смятении» такой репликой для меня стало:
«Знаешь, чувак, вот поэтому мне и нравятся выпускницы. Я старею, а они всегда одного
