И почесал грудь.
– Эта рубаха колется. Из чего она соткана?
– Это конопля. Ткань из растительных волокон. В Китае не выращивали хлопок до вторжения монголов в 1200 году нашей эры, то есть мы явно оказались в Китае до монгольского завоевания, наверное, в эпоху империи Сун[41]. Почему ты этого не знаешь? Чему вас только учат в школе?
– Прекрасно, давай, не стесняйся!
С обочины дороги подскочил камешек и повис в воздухе, не дав мне договорить.
Сбоку камешек распахнулся, и появился чертёнок вроде тех, что следят за нами через Глаза. Он помахал мне:
– Добро пожаловать, Теодор, на наш экзамен! Всё, что от тебя требуется, – выполнить один из квестов. Но будь начеку! Если один из обитателей этого мира обнаружит, что ты не являешься частью иллюзии, или если ты получишь тяжёлую травму, чары иллюзии развеются, и ты провалишь экзамен. Прояви изобретательность, и удачи тебе! – Камешек слетел обратно на землю и угнездился на обочине.
Я заморгал. Тяжёлая травма? Мы так не договаривались!
– Ты хочешь сказать, что меня здесь могут ранить? Но я думал, это просто иллюзия…
Чертёнок выглянул из-под камня:
– Это самая продвинутая иллюзия в мире! Разумеется, тебя могут ранить. Мы приложили немало труда, чтобы сломать физические ограничения чар и добиться максимального реализма!
Камень снова опустился и замер неподвижно.
О’кей. Меня не убедило небрежное заявление чертёнка, мол, «разумеется, тебя могут ранить», но разве у меня был выбор?
Кай покашляла.
– Тебе лучше начать двигаться. И не говори со мной, или чертёнок решит, что ты чокнутый мальчишка, который разговаривает сам с собой. Впрочем, насчёт чокнутого он не ошибётся.
Я игнорировал её. Несмотря на волнение, я пошёл вперёд, углубляясь в иллюзию. Она была просто невероятная.
– Никогда не слышал об иллюзиях такого масштаба, – сказал я Кай. – Самые продуманные чары иллюзии, которые мы изучали, – это заклинание Корриган «Куча крошек и кусочков», которое внушает тебе, что у тебя на тарелке еды больше, чем на самом деле. Но тут совсем другой уровень. Как им удалось раздвинуть границы стандартных чар иллюзии? Я могу потрогать всё руками. Вот, например, эта туника реальна? На ощупь да. Разве такое возможно?
– Люди, – фыркнула Кай. – Вам следует совершенствовать энергию ци и избавиться от киртовой зависимости, но вместо этого вы тратите время на бессмысленные заклинания, подобные этому.
Вскоре мы добрались до деревни, хотя деревня – это слишком лестное название. Это небольшое скопление маленьких хижин с соломенными крышами. Все поселяне были худы, под загоревшей, выдубленной солнцем кожей видны поджарые мускулы. Скучающий мальчишка, присматривавший за стадом коз, поднял голову при нашем приближении.
– Вы пришли совершить обряд над усопшим? – спросил он на беглом мандаринском.
– Хм, – пробормотала Кай. – По-хорошему люди здесь должны говорить на древнем диалекте, но, по-видимому, они убрали этот фрагмент реальности, чтобы вам, детям, было проще.
Я не сказал Кай, что мне и современный китайский даётся с трудом. Я беспомощно уставился на пастушонка, пока Кай не шкрябнула меня так, что я чуть не подскочил на месте. О’кей, отступать некуда.
– Обряд над усопшим? – переспросил я. Даже мне было ясно, что слова прозвучали неправильно. Ещё одна причина ненавидеть мандарин. Это тональный язык. Каждый слог можно произнести на четыре разных тона, и каждый тон превращает один и тот же слог в разные слова. Я явно переврал произношение, потому что мальчишка растерянно поднял брови:
– Обряд над почтенным Хуаном. Вы пришли провести его?
– Нет…
– Не говори нет! – зашептала Кай. – Ты что, забыл, что должен выполнить квест? А что, если это и есть твой квест?
– Но я же не знаю, как проводить обряд по усопшему! – прошипел я сквозь стиснутые зубы.
– Ты из деревни Баньпо? Ты пришёл обменять соевые бобы на рис? – спросил мальчишка.
Я со скрипом пытался подобрать правильные слова:
– Э, нет… Я из… другой страны. Нужно переплыть океан, чтобы попасть туда, откуда я родом.
– Так ты из страны разбойников! – заверещал пацан, отступая от меня.
Что? Я мысленно повторил свои слова. Тьфу ты, я перековеркал слово «другая» так, что получилось «воровская».
– Нет, нет! Я из другой страны!
– Из страны глухих? Опечален это услышать.
Я уже готов был сдаться, но тут Кай шепнула:
– Позволь мне вмешаться.
Ох, слава богам! Я чуть не разрыдался от облегчения. И тут до меня дошло, что, позволяя Кай «вмешаться», я должен буду ей довериться. Обращаясь к ней за помощью, я не собирался отдавать ей бразды правления, и посмотрите на меня. Я глубоко вздохнул и прошептал:
– О’кей.
– У тебя в кармане должен быть платок, – сказала Кай. – В Древнем Китае они были у всех. Пригодится и пот со лба стереть, и каку с попки ребёнка, и крошки со стола… уяснил? Повяжи лицо так, чтобы он не видел твои губы. Ага, сойдёт. – Кай прочистила горло и завопила голосом, до жути походившим на мой: – Внемли моим словам, человече…
– Мальчик, – поправил я.
– Внемли моим словам, отроче! Я ученик великого мастера Ляотая, который был учеником великого мастера Сяньфына, который был учеником Баошэна Дади, бога медицины. Я могу помститься тебе странным в речах и скверным обликом…
– Скверным? – пробормотал я.
– …занеже изведал я многие горние познания и боле не связан тщетою пустых речей и облика. Не ставь мне в укор мои речи и деяния, или я призову божью волю и превращу тебя в свинью, и пряжёного съем с паровыми маньтоу![42]
Молчание. Я затаил дыхание. Ей удалось! Она спасла меня…
Мальчишка развернулся на месте и понёсся к деревне, вопя:
– Здесь колдун, он убьёт нас всех!
– Э, – сказала Кай. – Кажется, я немного перестаралась.
Так бы её и удавил! Знал же, что нельзя ей доверять. Но сейчас было не до гнева или сожалений.
– И что теперь?
– Я бы сказала, се благое время утечи.
– Что?
– Под сим разумею, БЕГИ!
11. Кай
Пока Тео чапал по чавкающей глинистой дороге, я смотрела назад. За нами гналось не меньше десятка крестьян.
– Недурно бы ускориться, – услужливо заметила я.
– Это… всё… из-за тебя! – пропыхтел Тео.
– Когда ты успел запыхаться? Тебе следует упражняться, а не играть день-деньской в компьютер.
– За…ткнись!
– Впереди влево уходит тропка. Сверни туда.
В кои-то веки он не стал спорить. Тропинка привела нас в лес. Едва мы оказались под сенью деревьев, я направила ци на узкую тропинку и сотворила чары иллюзии. Для лисы-оборотня иллюзии и оборотничество –
