леса. У нее легион талантов. Она может послать странность на поиск странного. Она может даже послать похитителя талисмановнайти… ну, что я могу сказать тебе? Найти немного скромности, возможно. Я уверен, что она говорила мне оставить в покое то, что я не понимаю.
Охотники этой земли безоговорочно доверяют ей, зная, что она может контролировать все леса в мире. В ее сознании — и в ее возможностях — живут леса, ждущие рождения, древние леса, ждущие возвращения охотников. Через Ясень достигается странная непрерывность. Ничто не исчезает, не может быть уничтожено, оно живет в ней и, однажды, может быть призвано обратно.
Она не без причины послала нас на лошадиное жертвоприношение.
Мы должны спросить: что за причина?
Я ехал на жеребце, когда он столкнулся с человеком в капюшоне. Я помню, что едва не упал. Лошадь понесла. На ее спине было два человека. Один живой (я), начавший очень сильно гореть. Один мертвый. Человека в капюшоне сильно ударило. Я упал, лошадь понесла. Потом я пришел домой. Но я был призраком.
Найди Ясень! Верни нас к лошадям! Что-то происходит!
Он тихо вышел на лестничную площадку, на цыпочках спустился по ступенькам, опять сильно трясясь, но на этот раз от гнева, а не от страха. Он сорвал с себя пижаму и почувствовал холодное прикосновение ночного воздуха к обнаженной коже. Потом громко ударил по перилам.
Как он и ожидал, дверь спальни открылась и что-то с потрясающей скоростью вынеслось в темноту.
Серо-зеленый человек стоял на дальнем конце площадки, и Хаксли почувствовал, как он ждет, как внезапно усмехнулся.
— Что там? — прошипела Дженнифер.
Хаксли не спеша пошел по площадке. Серо-зеленый подошел к нему, напряжение между ними можно было буквально потрогать.
— Иди в кабинет, — жестко прошипел Хаксли. — Подожди меня…
Призрак заколебался, потом опять насмешливо улыбнулся и все-таки… согласился. Он прошел мимо Хаксли, спустился по лестнице и исчез в мрачной тьме.
На площадку выбежала Дженнифер, накинувшая халат. И, к радости Хаксли, из комнаты мальчиков не доносилось ни звука.
В ее голосе прозвучала тревога:
— В доме кто-то есть?
— Не знаю, — сказал он. — Похоже, я должен осмотреть его.
Ее рука коснулась его голой спины, когда она смотрела над перилами в тьму внизу, и она слегка вздрогнула:
— Ты такой холодный.
И очень вялый, подумал он.
— Но пахнешь свежее, — добавила Дженнифер.
— Свежее?
— Тебе нужна принять ванну. Но ты пахнешь… чище, внезапно…
— Извини, если я пах слишком сильно, до того.
— Мне очень понравилось, — тихо сказал она, и Хаксли на мгновение закрыл глаза.
— Но, возможно, это простыни, — сказала Дженнифер. — Утром я заменю их, в первую очередь.
— Я посмотрю, что там внизу.
Французское окна были открыты, но свет в кабинете не горел. Хаксли включил лампу на столе и посмотрел на открытый дневник.
«как же я вернусь? — нацарапал Серо-зеленый. — Надо подумать. Иди в Святилище Лошади и оставайся там. Но кровь горяча. Ты должен понимать. Мне трудно контролировать себя».
Запись находилась под ответом Хаксли своему альтер эго на важные сведения об Ясень и вопросах о природе их двойного существования.
Вот что незадолго до этих событий написал Хаксли:
Очевидно, что мы не одно и то же, но подобны. Мы — две версии Джорджа Хаксли. Даже если я, как и ты, не полон, то по-другому, чем ты. Ты, как мне кажется, более отдален от полной личности. Возможно для тебя вредно находиться в этом мире, моем мире. Возможно ты — часть меня, которая бегает, боится и умирает в мире, который тебе более знаком.
Если бы даже у меня не было других причина для этого вывода, как тебе это: я никогда не называл Дженнифер «Дженни». Никогда. Я не могу даже думать о том, чтобы написать такое прозвище. Во всех моих дневниках я писал Джи, или Дженнифер. И никогда более короткую форму.
Твоя Дженнифер — не моя Дженнифер. Я разрешил тебе наброситься на женщину, которую люблю, и ты показал, насколько черствым я стал, и я благодарен тебе за урок. Но больше не входи в этот дом, разве что только в кабинет. Иначе я попробую уничтожить тебя, а не помогать тебе. Даже если это будет означать, что я навсегда потеряю Уинн-Джонса. Поверь, я безусловно найду способ рассеять звериный призрак, то есть тебя.
Но я бы предпочел вернуть тебя в тело, от которого ты отделился: мое тело, хотя это произошло в другом пространстве и в другом времени; я считаю, что это другое пространство-время каким-то образом перемешалось с моим миром.
Да, и многое другое выдает тот факт, что мы живем параллельными жизнями. Да, мы тесно связаны, и, тем не менее, слегка отличаемся. Я всегда говорю и пишу «Урскумуг», а не «Урскумага». И ты знаешь об Ясень намного больше, чем я. В твоем мире Уинн-Джонс пропал раньше, чем в моем, мой бедный друг с вечно воняющей трубкой. Талисман совершенно точно висит на полоске кожи, а не на лошадиных волосах. И, безусловно, я и есть тот самый человек в капюшоне, на которого ты наехал, когда гнал лошадь сумасшедшим галопом с лесной поляны. Капюшон моего дождевика настолько изорван, что пришлось его отрезать и выбросить!
Так что ты должен предложить способ, как мы бы могли встречаться, входить в контакт и обмениваться сообщениями.
Но, я повторяю, ты не должен входить в дом, только в кабинет!
Быть может ты думаешь, что у меня нет возможности уничтожить тебя. Вглядись в свою звериную душу и вспомни, чего я/ты достиг в прошлом. Вспомни, что произошло с тобой/мной в
