Роберт Холдсток
Лес Кости
Лес Мифаго — 3 Перевод Александра Вироховского
В прошлом и в будущем
Сознанью почти нет места.
Т. С. Элиот[1]
Лес Кости
ОДИН
Возбужденный крик сыновей поднял Хаксли в три часа утра. Его дыхание мерзло в замерзающей комнате; дрожа, он надел халат, хмуро сунул ноги в шлепанцы и быстро пошел к комнату мальчиков.
— Что за черт?..
Они стояли у окна, два маленьких взбудораженных ребенка, их дыхание затуманивало стекло. Стивен повернулся и возбужденно сказал:
— Снежная женщина. В саду. Мы видели снежную женщину!
Хаксли протер стекло и уставился на глубокую снежную пелену, накрывавшую лужайку и сады и протянувшуюся, без перерыва, в поле и ближайший лес. Он едва видел ограду, тонкую темную линию в освещенном одной луной сером ландшафте. Стояла тихая ночь, наполненная приглушенным молчанием снега. И он достаточно ясно видел цепочку глубоких следов, ведущую из ворот к дому, а потом поворачивавшую в сторону.
— Что вы имеете в виду? Почему «снежная женщина»?
— Вся в белом, — выдохнул Кристиан. — Она остановилась и посмотрела на нас. А на плече у нее был мешок, как у Санта-Клауса.
Хаксли улыбнулся и взъерошил волосы сына:
— Ты думаешь, что она принесла подарки?
— Мы надеемся, — сказал Стивен. В темной комнате его глаза сверкали. Ему только что исполнилось восемь лет, не по годам развитый, энергичный мальчик, и Хаксли хорошо понимал, до какой степени он пренебрегает парнем. Стивен всегда хочет поговорить, поиграть или погулять вместе, а у отца так много работы и так мало времени для нежностей…
Лес. Так много надо нанести на карту. Так много открыть…
Он нашел факел, подошел к задней двери и широко распахнул ее (заодно отбросив нанесенный снег); луч света пересек молчаливый двор. Стивен жался за его спиной. Его старший брат, Кристиан, замерзший и стучащий зубами, вернулся в кровать.
— Как она выглядела, эта женщина? Молодая? Старая?
— Не очень старая, — прошептал Стивен. Он держался за халат отца. — Мне кажется, она искала место, где могла поспать. Она пошла к сараям.
— Одетая в белое. Не очень старая. Несет мешок. Она помахала тебе рукой?
— Она улыбнулась. Я подумал…
Хаксли еще раз посмотрел на следы, при свете факела. Потом прислушался, но звуков не было. Молчал и никем не потревоженный курятник. Закрыв заднюю дверь, он выглянул из передней, осветил факелом широкую подъездную дорогу и гаражи.
Вновь закрыв на засов дверь, он прогнал сына в кровать и сам забился под одеяла; прошла целая вечность, прежде чем кровь вернулась в замерзшие руки и ноги. Дженнифер крепко спала рядом, свернувшись в клубок под ватным одеялом.
Даже дикие лошади не разбудят ее в такую холодную погоду.
4 января 1935 года
Что разбудило мальчиков? Она позвала их? Они говорят, что нет. Они узнали о ней каким-то таинственным способом. Стивен особенно восприимчив к лесной стране. И именно он назвал позднюю гостью «Снежная Женщина». Может быть, она — просто путник, искавший укрытие в Оук Лодже по дороге в Теневой Холм, Гримли или еще какой-нибудь из соседних городков. Но я все больше осознаю, что лес высылает своих мифаго в ночь, и они путешествуют в нереальном мире нашей реальности прежде, чем разложиться и исчезнуть, как листья или любые другие предметы, порожденные лесом, которыми они, в сущности, и являются. Слишком много я замечал этих созданий, и слишком мало я с ними общался. Но весной я и Уинн-Джонс совершим очень далекое путешествие. Если мы сможем пересечь Волчью ложбину и уйти еще глубже, тогда, при помощи удачи, мы сможем начать более прочные контакты с продуктами нашего собственного «мифаго-генезиса».
Он захлопнул книгу и еще закрыл ее на замок маленьким ключом, который хранил в потайном ящике стола; потом встал, потянулся и неистово зевнул, слово пытаясь еще больше проснуться. Высокий стройный мужчина лет сорока пяти, склонный к сутулости, особенно, когда писал; он уже страдал от болей в спине. Он совсем не занимался спортом, не считая долгих прогулок в Райхоупском лесу, и, как случалось каждой зимой, разрешал себе быть неопрятным. У него были длинные волосы, спадавшие на воротник, и с бременем седины в коричневой кроне он выглядел старше, чем был, особенно благодаря зимней седой бородке (которой предстояло быть сбритой через неделю, когда он опять начнет преподавать).
Он не заносил в дневник, который он только что захлопнул, регулярных научных данных о своих открытиях и экспериментах, проведенных вместе с Уинн-Джонсом. Скорее Хаксли записывал в него свои личные впечатления о «неясностях». Он не хотел, чтобы Стивен или Кристиан прочитали отчеты о том, как он исследовал их самих. И, тем более, Дженнифер. Он не хотел, чтобы вообще кто-то читал о его снах, но сами сны, которые видел после посещения леса, записывал; иногда они были настолько ужасны, что он с трудом противостоял им. Все это были глубоко личные мысли и записи, предназначенные для анализа в более спокойные времена.
Он прятал этот дневник за книжной полкой, на которой стояли научные журналы. Убрав туда книгу, он натянул высокие резиновые сапоги и плащ. Рассвет только что наступил, было где-то около семи тридцати, и он точно знал, что снаружи царит странная тишина, а на снегу появилась вторая цепочка следов.
Они вели обратно, почти параллельно первой. Сейчас, глядя вблизи, он заметил, что между отпечатками ног попадались следы
